Сияв шляпу, он огляделся, подыскивая место, куда бы ее положить, и Делла вспомнила, что накануне он положил плащ и шляпу прямо на пол. В тот момент она была слишком утомлена, чтобы думать о таких мелочах, и сейчас устыдилась своих скверных манер. Ведь она была вдовой не кого-нибудь, а Кларенса Уорда.
– Вы можете повесить свою шляпу на гвоздь за дверью. Она увидела, что он внимательно рассматривает детскую панамку и фартук, висевшие там же, возле ее шали и старой рабочей шляпы. Делла снова повернулась к плите.
«Не спрашивай, – мысленно умоляла она его, – не надо. Не сейчас».
– Можете повесить и свои пистолеты.
– Пусть остаются на месте, – ответил он спокойно. Но женщина поняла, что этот вопрос обсуждению не подлежит.
Делла отодвинула куски ветчины и стала поджаривать хлеб. Обычно мужчины не садятся за стол с оружием на ремне. Это просто не принято. И Делла подумала, что, наверное, у мистера Камерона есть на это свои причины. А ей в общем-то нет до этого никакого дела. Она испытывала радость оттого, что завтракала не одна. К черту этикет и правила хорошего тона. Она давно забыла о них. Положив в тарелку побольше яичницы и хлеба, Делла поставила ее перед Камероном и села.
– Вы не промокли ночью в амбаре?
– Мне удалось отыскать сухое местечко.
– Надеюсь, вы любите хорошо прожаренные яйца.
– Да, мэм. Это чудесный завтрак, и я благодарен вам за него.
– Это самое меньшее, чем я могу вас отблагодарить, учитывая то, что вы сделали для меня. – Когда Камерон бросил на нее удивленный взгляд, Делла добавила: – Привезли письмо Кларенса, а потом еще починили крышу в амбаре.
– Вы могли бы нанять для этой цели работника, – проговорил он через минуту.
– У меня был один несколько лет назад. Но он умер, и я не стала искать замену.
У нее был ежемесячный доход, но до того мизерный, что Делле приходилось экономить буквально на всем. А наемный работник слишком много ел.
– Отчего он умер?
Странно. Почему это его интересует?
– Доктор Талли предположил, что у него были проблемы с сердцем. Фрэнк был человеком немолодым. Когда он не пришел утром завтракать, я отправилась его искать. Он лежал мертвым в своей постели.
– Счастливчик, – заметил Камерон, отправляя в рот кусок яичницы.
– Правда? Я не считаю, что смерть – такое уж великое счастье. Я имел в виду то, что он умер в своей постели.
– А…
Делла подумала о револьверах на его поясе. Камерон, видимо, не собирался умереть в собственной постели.
Ее ночной кошмар снова встал перед глазами, она снова видела похоронный катафалк сквозь густую черную вуаль. К удивлению Деллы, страшный образ быстро исчез, не смея противостоять сидевшему напротив нее живому человеку. Сегодня у нее был кто-то, о ком она могла думать помимо себя самой, помимо мучивших ее кошмаров. И Бог свидетель, это было так приятно!
Приехав в городок Ту-Крикс в Техасе, она с самого начала повела себя неправильно. Послевоенные цены заставили ее искать работу, а единственной свободной вакансией для женщины было место в «Серебряной подвязке». Поначалу горожане сторонились ее, ведь Делла работала только за еду. Но со временем все как-то поутихло.
И все же некоторые до сих пор считали, что в «Серебряной подвязке» она продавала не только спиртные напитки. Правда, теперь женщины, хоть и немногие, уже отвечали на ее приветствия, а мужчины даже снимали шляпы, но друзей у нее здесь не было. Никого, с кем можно было отвести душу. Никому не было до нее дела.
Вдруг оба, Делла и Камерон, словно осененные одной и той же идеей, поднялись из-за стола и вышли на веранду, прихватив с собой чашки с кофе. Опустившись в плетеные кресла, они принялись молча наблюдать за дорогой. В воздухе пахло едой, но Делле все же удалось уловить и другой запах. Запах Камерона. Мыло для бритья, солнечный свет и еще почти неуловимый, чисто мужской аромат, который всегда заставлял ее думать о лошадях и оружии, сигарах и бренди.
Она чувствовала исходящее от его тела тепло, и в животе у нее вдруг все сжалось. Она просто сидела на веранде и пила кофе с другим человеком – и вдруг остро почувствовала одиночество, которого старалась не замечать все эти долгие годы. Рядом с ней сидел Камерон, но Делла чувствовала себя одной на всем белом свете. Она так долго мечтала о том, чтобы кто-то был рядом.
Она посмотрела на него, но тут же смущенно опустила голову. Интересно, Камерон понял, что это значит для нее то, что она сидит рядом с ним? Вдыхает его мужской запах. И может в любую минуту заговорить, зная, что ее будут слушать…
– В письме вашего мужа нашлись ответы на ваши вопросы?
– Нет.
Он и так это знал. Делла сделала глубокий вдох и крепче обхватила чашку с кофе. Время дружественного молчания закончилось. И Делла вновь вернулась к вопросам, которые все эти годы не давали ей покоя.
– Кларенс… он говорил обо мне перед смертью?
– Нет, мэм. Ваш муж умер быстро.
Значит, у нее было только это письмо. Делла внимательно следила за ястребом, кружившим над прерией.
– Он погиб с честью?
– Да.
– Он страдал?
– Я этого не видел.
Делла была уверена, что буквально забросает вопросами того, кто к ней наконец приедет. Но вопросов она больше не задавала. Знала, что на главный из них Камерон не сможет ответить. Не сможет сказать, что Кларенс все же простил ее. И теперь до конца жизни боль и чувство вины не покинут ее.
– Я всегда знала, что кто-нибудь приедет рассказать мне о Кларенсе, – тихо проговорила она. Ястреб камнем упал в траву, но тут же снова взмыл ввысь. Когти его были пусты. – Я молилась, чтобы всему этому пришел конец. Обещала Богу, что, если Кларенс простил меня, я никогда больше не совершу плохих поступков. Не пропущу ни одной воскресной проповеди. Не оглянусь на свое прошлое. Если Бог пришлет мне весточку о том, что Кларенс простил меня, я смогу перенести все трудности, какие выпадут на мою долю. – Она опустила взгляд на свои огрубевшие пальцы, лихорадочно сжимавшие чашку. – Только глупцы пытаются заключить сделку с Богом.
– Ваш муж не закончил письмо.
– Вы читали его.
Кларенс был уставшим, нетерпеливым, рассерженным. Но, даже если бы мой муж написал, что простил меня, он все равно погиб бы на поле боя, считая себя нелюбимым. Кларенс Уорд заслужил лучшую долю.
Камерон не смотрел на нее, неотрывно следя за дорогой в город. Может, боялся, что Делла расплачется, но в ее глазах не было слез. Она плакала прошлой ночью. А обычно просыпалась после своих кошмаров с влажными глазами, но еще много лет назад выплакала все слезы.
– И знаете, что самое худшее? Я не помню лица Кларенса.
Увидев его на свадебной фотографии, Делла глазам своим не поверила. Она могла бы поклясться, что он был намного выше и что лицо его было квадратным, а вовсе не круглым. Собирались ли в уголках его глаз морщинки, когда он улыбался? А какой у него был голос? Она все начисто забыла и, устыдившись, отвернулась.
– Прошло много лет, – проговорил через некоторое время Камерон.
– Порой мне кажется, что все это было только вчера. Делла догадывалась, что мистер Камерон испытывает те же чувства. Что война для него еще не закончилась. Об этом говорили его настороженный взгляд, твердо сжатые губы, напряженная поза, когда он сидел верхом, и постоянная настороженность.
– К нам скачут двое мужчин, – резко проговорил он, поднявшись и пристально глядя на дорогу.
Вот оно, доказательство ее догадок. Прикрыв рукой глаза от солнца, Делла напрягла зрение и наконец заметила вдалеке облачко пыли. Прошло бы еще минут пять или даже десять, прежде чем она сама увидела бы незваных гостей.
– А откуда вы знаете, что их двое?
– Вы кого-нибудь ждете?
Его вопрос заставил Деллу улыбнуться.
– Сюда никто не приезжает. Что им тут делать?
Камерон кивнул, после чего быстро зашел в дом. Вернулся со старым ружьем, которое Делла хранила за дверью.