Это был все тот же настуран. «Вот будет дело, если я уже порядочно наглотался этой дряни...»
Забыв про боль в поврежденном зубе, Вадим с холодным бешенством стал подбирать с плащ-палатки крупинки драгоценной радиоактивной руды. Ссыпав в кожаный мешочек, он туго перевязал его и положил на самое дно рюкзака — так было надежнее. Не много потребовалось времени, чтобы с грехом пополам покончить с обедом, выкурить цигарку, залить костер, — и легкие камусные лыжи Аянки понесли его дальше.
3
Круто уходящие вверх высокие лесистые сопки с причудливыми обнажениями пород настраивали на раздумье. В таежных дебрях, в этой оглушающей тишине, как-то особенно ощущается ход времени. Здесь века будто замедляют движение, не торопятся. И стынут втуне, в недрах земли сопряжения могучих внутриатомных сил и лучистой энергии, расходуемой лишь на то, чтобы пронизывать камни. Не лучше ли поработать на человека? Но попробуй, доберись... За семью замками запечатаны недра... А вот выбежал из расщелины легкомысленный ручеек, рассек как саблей зеленые сопки и побежал, поскакал по распадку, выбалтывая сокровенные тайны недр. «Тут слюда!» — как бы кричит ручей, вынося прозрачные, упругие чешуйки мусковита. «А тут золото!» — и блеснет из-под волны неяркой благородной желтизной. Ударит тут человек кайлом, пробьет первую копушу и, нащупав рудное тело, крикнет скалам: «Конец покою! Хватит вальяжничать, пора за работу».
Поздней осенью дни уже коротки, быстро падающая ночь длинна и студена, и не поздоровится путнику, застигнутому в дороге. У Вадима поверх рюкзака болтался свернутый спальный мешок, спички были, и он не беспокоился за ночлег. Только вот если опоздает к самолету, на котором улетает главный геолог в Москву, — весь переход окажется напрасным. Мысль эта подхлестывала, и он гнал и гнал вперед.
Лыжи привычно скользили по насту, как вдруг одна с треском переломилась пополам, наткнувшись на что-то твердое. Вадим успел увидеть низкую корявую березку и в следующее мгновение полетел кувырком и ударился головой о припорошенный снегом камень. В глазах сверкнули разноцветные круги — и все погасло.
Когда он очнулся и открыл глаза — была уже ночь. Над чернильно-синей кромкой леса чуть мерцал отсвет каких-то далеких огней. Хлопьями валил снег, еще больше сгущая мглу, но Вадим его не видел, а только ощущал лицом. Талая вода змейками стекала за ворот, сильно знобило. Нащупав настывшую флягу, он глотнул спирту и попробовал было подняться на ноги. Острая боль в правой ступне бросила его назад в снег... «Дело, кажется, дрянь», — вслух проговорил он.
Прежде всего необходимо хладнокровно оценить обстановку и не паниковать. Повреждена нога, а все остальное вроде в порядке. Это уже неплохо. Спички, трехдневный запас продуктов и образцы пород налицо — совсем хорошо. Только куда подевался спальный мешок? По-видимому, отлетел при падении. Доносится едва слышный плеск воды и невнятное шуршание — стало быть, он на берегу реки. Мысль, что мешок могло унести течением, заставила Вадима поежиться. Геолог приуныл. Он привык к теплому своему мешку — более надежному, чем костер или даже охотничья заимка с ее жадным и быстро остывающим камельком, он помнил мягкий, ласковый ворс цигейки, крепкую ткань чехла. «Не однажды ты спасал меня от невзгоды, старый приятель...»
Волоча вывихнутую ногу, Вадим пополз к деревьям, смутно маячившим в темноте. Глаза заливал едкий противный пот, пересохшим ртом он жадно глотал снег, который начинало крутить и взметывать. Вот ведь, не хватало еще поземки... Добравшись до ближайшей ели, геолог облегченно откинулся на спину, перевел дух. Ель была старая, вся в лишайниках, и снег пластами лежал на широких лапах, пригибая их к земле. Оттуда ударило в нос терпким, тяжелым. Пришлось спешно ползти дальше, как можно дальше от логова. С маху уперся он в дерево с толстой пластинчатой корой. Ствол его, не меньше десяти обхватов, был почти лишен ветвей, и только вверху угадывалась круглая опавшая уже крона. Осокорь! Значит, уже долина, осокори не растут в горах.
Подобрав суковатую палку, Вадим с трудом поднялся на ноги и с силой постучал по стволу. Звук вышел как из бочки, ясно, что дупло, только где вход? Проковыляв вокруг ствола, поисковик обнаружил на уровне коленей край отверстия, но не круглого или овального, как обычно, а прямоугольного, как у дверных проемов. Впрочем, может быть, это дверь и есть? Геолог нашарил массивную, как подкова, железную скобу и осторожно потянул на себя. Тяжелая одностворчатая дверка со скрипом подалась. На всякий случай он проверил на поясе нож и чиркнул спичкой. Сломалась. Громыхнув почти пустым коробком, рванул на себя дверь. Пахнуло теплом, сухой прелью и грибами. Поисковик протиснул крупное тело в узкий проем, и дверка бесшумно закрылась сама.