— Да нет, не думаю. А живу там же, на Бруснинке. Привык, менять не хочется. Зачем вы меня все-таки звали, Виктория?
Вика помедлила и, выдерживая его тяжелый недоверчивый взгляд, сказала просто:
— Вам надо лететь в Москву, Вадим Аркадьевич.
Глаза геолога чуть потеплели, улыбаясь, он пристально взглянул на девушку, как бы что-то проверяя, потом сказал раздумчиво:
— Да, понимаю. А будет ли толк? Если уж Стырне не пробил.
— Толк будет! — уверенно сказала Вика и, выйдя из-за стола, взволнованно прошлась по комнате. — Вы — автор, и вы смелее, чем Ян Зигмундович. На вашем месте я дошла бы до ЦК. А уж там разберутся — даю голову на отсек!
— И конечно, тебе ее отсекут, дорогая, можешь не волноваться, и это даже к лучшему, короче будешь, — бесшумно появившийся в камералке Бабасьев пожал руку Вадиму и опять повернулся к девушке: — О чем шум?
— Зовэнчик, как же без головы? — принимая его тон, сказала Вика. — Чем я буду чихать, например?
Она потрепала его жестковатые волосы и снова повернулась к Вадиму, но Бабасьев не унимался.
— Когда полетим на Марс, — заговорщически подмигивая Вадиму, сказал он, — обязательно возьмем коллектором мою будущую жену.
— Чего я там не видела?
— Через марсианские каналы будешь нас перетаскивать.
— Молодость, — смеясь сказал Вадим.
— А ты уже в тираж собираешься, старик? Голову на отсек: она не давала тебе курить. Ох, уж эти мне чемпионы да перворазрядники!
Бабасьев перевернул табличку обратной чистой стороной и полез в карман за папиросами.
— Ладно уж, курите, — хозяйка лаборатории махнула рукой — все равно проветривать: скоро обеденный перерыв.
Геологи закурили и заговорили вполголоса о делах. Да, конечно, останавливаться нельзя. Все необходимое уже отгружено и, несмотря на сильные морозы, разведку надо довести до конца. И как можно скорее получить исчерпывающую картину Большого Пантача. Еще придется, конечно, сражаться за Пантач, надо!
— Ты вылетай, вылетай, хоть сегодня, Вадим, — говорил Бабасьев, по привычке теребя кончики усиков. — За отряд можешь не беспокоиться — все в порядке будет. Да и вообще не мешало бы тебе до лета отдохнуть где-нибудь на юге, старик. Храбримся, храбримся, а ведь все мы не из железа. Может, поедешь к моим родителям в Ереван? Как родного примут.
— Спасибо. Я подумаю, Зовэн. Спасибо. Я напишу тебе из Москвы, хорошо?
Зазвонил телефон, Вика взяла трубку. Отвечая, она невидящими глазами смотрела на Бабасьева, и Сырцов невольно стал следить за ними. Они ведь по-настоящему любят друг друга, ей-богу. И надежные его друзья. Вот и ладно, а он поедет в Москву, будет добиваться утверждения проекта. Будут удобрения, будет много хлеба, и завозить его не придется. А сам? А что сам? Ну и пусть, будь что будет! Это уже никого не касается. Главное — выстоять до конца, Сырцов, не струсить. И потом, дьявол возьми, чего ты в самом деле расхныкался? Стало быть, ехать, что ли?
— ...а еще кто? И Мишка? А отпроситься нельзя? Подменить тоже? Вот досада! Но пойдем все равно, раз надо. Кто пойдет со мной? — Вика прикрыла ладонью микрофон и, перегнувшись через стол, спросила Бабасьева шепотом: — Пойдешь со мной на облаву?
— На какую облаву? — опешил тот.
— Ну, с нашими ребятами, с дружиной, одним словом! — девушка нетерпеливо стискивала трубку.
— Спрашиваешь! Конечно, пойду.
Вика кивнула, бросила на него откровенно влюбленный взгляд и, выпрямляясь, заговорила в трубку:
— Со мной пойдет один геолог, мой близкий друг... Что? — Не спуская с Бабасьева смеющихся глаз, девушка продолжала: — Вторая всесоюзная категория по боксу. Ага! Первая перчатка в экспедиции. Ага!
— Что ты там сочиняешь! — Бабасьев сделал страшные глаза.
— К тому же очень скромный, — продолжала Вика. — Пошлет в нокдаун и даже фамилии не спросит... Договорились, значит? Добре... Ровно в полночь в штабе дружины. Есть, товарищ начальник!
Положив трубку, Вика вытерла малюсеньким кружевным платком лоб и откинулась на спинку стула. Мужчины молча ждали.
— Вообще интересно, — сказала она, — по сведениям штаба дружины, сегодня после полуночи состоится одно собраньице. А наши засекли место и время. Можно голубчиков накрыть с поличным.
— Что все это означает, конечно, если не военная тайна? — спросил Вадим.
— Чушь какая-то. Вроде бы невинная пирушка, выпивка там, танцы. — Вика замялась, закончила нехотя: — Словом, посмотреть надо.
— Ничего, ладно, посмотрим. Я тоже кое-что слышал. Нужно будет, проучим как следует, — пообещал Бабасьев.