Каждый день, садясь с ним за один стол, я ела еду, сдобренную тем же зельем, запивала вином, с привкусом яда, видимо Рид и сам понимал, что действие зелья рано или поздно сойдет на нет, потому всячески пытался продлить эффект, увеличивая дозу.
Дошло до того, что Тео пришлось помогать мне подниматься утром с кровати и даже одеваться. В какой-то момент он развернул меня к себе, прервав мое излюбленное занятие, сидеть у камина и смотреть на огонь (иногда это увлекательное зрелище я меняла на пейзаж, видимый из окна), раздвинул двумя пальцами мне глаз и всмотрелся в зрачок.
– Что-то не так, – прошептал он испугано.
Я привычно покачалась всем телом, будто в некоем трансе и отвернулась обратно к камину. Да, он прав, что-то не так. Пока яд затуманивал мозг, я и сама не сразу догадалась, что именно. Оказалось, что опоить человека, рожденного с огненным даром, не так-то просто. Рано или поздно яд почти в прямом смысле слова выжигается из крови. Это своего рода способность, меня нельзя так просто взять и отравить. К сожалению, наемник достаточно быстро смекнул что к чему и, естественно, донес Риду. Тем же вечером я услышала их тихий разговор.
– Нужно что-то придумать, – казнился Рид. – Нельзя вечно опаивать ее.
– Конечно, тебе-то хорошо, огонь едва ли может тебе навредить, – прорычал в ответ Тео. – А мне в прошлый раз она не хило подпалила зад. Огненная курица, мать твою.
– Хватит! – Резкая смена интонации в голосе Повелителя немного отрезвила даже меня. – У нас есть еще немного времени, я что-нибудь придумаю.
Не отрываясь от незамысловатого занятия (гляделок в грязное окно), я заулыбалась, обнажив зубы. У них нет времени.
Уже как два дня яд почти полностью не действует, смиренно выпивая из кубка зеленовато-синюю жидкость, я смотрю в глаза Рида и кротко улыбаюсь, будто благодарю его за предложенный напиток. Улыбка, смирение, затишье и немногословность – одурманили его лучше любого зелья. Он потерял бдительность, решив, что я почти (почти!) сломалась. Тео провести сложнее. Он постоянно наблюдает за мной, иногда ему удается заметить то, чего я скрыть не успеваю. Слишком резкое движение головы и достаточно резвое поднятие зада с дивана. От него это не укрывается, и улыбка не может так легко провести убийцу, орудующего в замке долгие годы. Убийцу, отнявшего у доброй женщины Кейдру, и еще сотни дочерей и сыновей. Тео заслуживает не просто расправы, а настоящего суда. Мне кажется, иногда он понимает, о чем я думаю, глядя на него.
Рид приходит к обеду, как обычно, берет меня за руку, помогая подняться и пройти к столу в той же комнате.
– Ты сегодня слишком бледная, – участливо говорит он, усаживая меня во главе стола. – Выпей больше вина.
Я не реагирую, делая вид, что тарелка и ее содержимое волнуют меня гораздо больше.
– Луна, ты меня слышала? – Он наклоняется, пытаясь заглянуть в глаза сломленной узнице.
– Господин, сколько прошло дней? – Я поднимаю голову, всем своим видом выражая покорность и смирение.
От удивления Рид какое-то время сидит с открытым ртом, он переглядывается с Тео прежде, чем ответить.
– Два месяца, – наконец выдает он.
– Два месяца, – тихо повторяю я, снова глядя в тарелку, будто там мне видим целый мир. – Два месяца, – как много.
– Потерпи еще немного, милая, скоро все наладится окончательно, – загадочно произносит Рид, накрывая мою ладонь своей. Будь мой разум в самом деле одурманен, я бы не поняла, к чему он клонит.
– Что изменится, господин? – с глуповатой улыбкой интересуюсь, пригуляю вино из кубка и берусь за вилку. Ножей, увы, на столе нет. В целях собственной безопасности наемник решил от них избавиться. Разве же это не комично? Грозный убийца настолько страшится… (как бишь он называл меня?) кажется, цветочка. Ах нет же, птичкой. Настолько, что прячет ножи и старается на всякий случай держаться на расстоянии, да и спит чутко только после того, как уверится, что я наверняка уснула, а не притворяюсь.
– Твое отношение ко мне, мы все же сумеем начать заново, – терпеливо поясняет Рид.
– Мамин сад, – глупая улыбка становится шире. – Вы отведете меня туда? Я скучаю по маме.
Рид пожимает плечами и кивает. Конечно, он отведет, он сделает все, чтобы наконец получить своё, – покорную рабыню.
– Нет, – я качаю головой. – Я сама схожу, – ни один из них не замечает, как меняется мой голос и поза. Крепко сжав вилку, смотрю на Рида и кувшин с вином, стоящий прямо рядом с ним.
– Так нельзя, милая. Пока нельзя, – уточняет господин и нежно гладит меня по руке.