– Не так уж сильно я врал, Луна, – прошептал господин, проводя рукой по моим волосам.
Чушь! Неужели он так низко падет, что перед судом продолжит рассказывать мне сказки?
Я отодвигаюсь от Рида и он, успев изучить меня так же, как я его, понимает, что это значит. Перед тем как сказать, господину приходится собраться с мыслями, он сцепляет руки в замок за спиной и расправляет плечи.
– Пока ты была без сознания, Сэптор поработал с тобой.
– Что это значит?
Противно осознавать, что с твоим телом проделывали невесть что, а ты даже не в силах вспомнить об этом, это сродни надругательству, только, видимо, с большим масштабом. Это я понимаю по глазам Рида, он впервые не может смотреть на меня. Плохо… Все это определенно кончится плохо.
– Ему удалось кое-что узнать, покопавшись в бумагах, – начал Рид. – Плюс пробудившаяся сила, у него было немного времени, но он успел узнать главное.
Замерев, словно напуганная птичка, я пыталась придать лицу отстраненное выражение.
– Лорды были неправы, в тебе не течет порченая кровь. Пусть наполовину ты принадлежишь савирийцам, однако на другую половину, ты настоящая и единственная наследница на трон Васмиора.
Захотелось засмеяться Риду в лицо, бред, какой же бред. Сэптор несколько раз полностью просматривал меня, и он не нашел ничего, что говорило бы о таком исходе.
– Твоя мать была родной сестрой короля. Со смертью его самого и его потомков, ты единственная, у кого остались подлинные права на трон. А печать – ее наложил на тебя твой кровный отец, желая защитить.
Голова пошла кругом, я прижалась к дереву спиной и сползла на землю. Почему он рассказывает мне об этом вот так, когда я ослабла и готова сойти с ума от малейшего толчка?
– Они не смогут предать тебя суду, когда твое происхождение станет известно, – победно заключил Рид.
– Чтоб уничтожить человека савирийцем никогда не мешала такая мелочь, как происхождение. Вы собственными руками вырыли мне могилу, господин. Как только в столице станет известно, кто я, меня живьем закопают. Королю ни к чему опасность в виде живой наследницы на престол.
Рид опустился рядом со мной.
– Если успеть предать все вышеперечисленное огласке, у короля будут связаны руки. Ему придется принять тебя, как гостью. Как королеву.
– Королева без трона, – я засмеялась, закрывая лицо руками, чтобы скрыть выступившие слезы.
Мама не выдумывала, каждый раз, шепотом заговаривая о магии, она не врала, говоря перед смертью о моем происхождении, тоже. Значит под конец жизни она не тронулась умом, как я наивно полагала, приняв сказки и вымысел за реальность.
– По порядку: тебя не осудят, – Рид обнял меня, прижавшись так плотно, что стало тяжело дышать. – И я не врал. Ни в чем.
Легче почему-то от его слов не стало, по идее, должно бы, помню, в сказках, когда принцесса узнавала о высоких чувствах принца к ней, все зло почти сразу рассеивалось, уступая дорогу любви. Как жаль, что в жизни не так.
Могу представить, как станут называть меня в обществе. Королева-рабыня. Королева из грязи. Лэнни станет вспоминать, как мне, новоиспеченной наследнице, приходилось копаться в дерьме.
Нет, нельзя разглашать правду. Пусть лучше я умру рабыней от руки палача, чем встану королю поперек горла как существо, которое следовало прибить сразу же, не допуская до груди матери.
Рид не захотел прислушиваться к моим доводам, он продолжил копать мне могилу, удивительно, с каждым разом яма выходит всё глубже. Есть предел?
К концу дня у меня появились собственные покои, две служанки и несколько рабынь в услужение, собственная охрана и титул.
Стоя в шикарной комнате, больше напоминающей дворец, я смотрела, как вокруг суетятся слуги, раскладывая вещи, зажигая свечи в искусных подсвечниках. Боясь сдвинуться с центра или оглянуться и понять, что всё блажь, выламывала пальцы и пыталась понять, как жить дальше.
Другая, возможно, прыгала бы от счастья, бегала по комнатам или примеряла дорогие платья, которых у нее никогда не было, украшала тело драгоценными камнями, кружась в ворохе легких шифоновых платков, представляя, как теперь преобразится ее жизнь, какими яркими красками засияет.
Я же едва сдерживаю истерику. Это не моя жизнь, мне этого не нужно. Рид отказывается разговаривать, спрятался в своей библиотеке, наказав никого к нему не пускать. Поначалу, я ждала ужина, надеясь поговорить наедине в легкой обстановке и вот время перевалило за полночь, слуги почти обустроили покои, а Рид так и не появился, не позвал меня к ужину, как делал каждый вечер с того дня, как… Как мы сплотились.