А я с самого начала думала только о себе, о своей шкуре, не помня собственных богов и молитв, мечтала о небольшом доме, неплохом содержании за поимку убийцы и относительном спокойствии в королевстве, так и оставшимся завоеванным. Мой народ гораздо больше меня достоин быть счастливым.
– Прошу вас, – я указываю Риду в сторону зимней веранды, идти до нее недалеко, но привык ли он к иллюзиям, сопровождающим путь?
Господин неохотно соглашается следовать за мной, двое солдат обступают нас по обеим сторонам, остальные, как и конвоиры, остаются в коридоре. Удивление Рида проходит лишь, когда мы остаемся наедине, закрыв за собой двери, ведущие на веранду и отрезав от себя мою грозную охрану. Вроде как я должна бы им доверять после совершенного, они пошли против воли принца, которому, к слову, давали клятву верности при поступлении на службу. Но я была бы обреченной дурой, поверь я хоть кому-то. Казалось бы… Несчастная Тирива, желающая мне только добра, но в ее словах зачастую скользит ложь. Я бы хотела ей доверять, потому как знаю, она не хочет мне навредить, пусть и не говорит всей правды.
Даар. В нем загадок и лжи еще больше, но и он не хочет мне зла. Благо чутье четко научилось распознавать агрессивных врагов, желающих мне смерти сию же секунду, и тех, кто лжет, но во благо, по всей видимости, по крайней мере, хотелось бы в это верить.
И Рид. Он не лгал. Но и не говорил правды. Сейчас настало время ему исправиться или быть преданным суду принца, выбор у господина невелик.
– Ты обворожительна, – он подходит ближе, не смущаясь хмурых взглядов солдат за стеклянными дверьми. – Я очень скучал.
– По какой причине вас арестовали? – Я отхожу назад, создавая между нами дистанцию, господина это немного удивляет и расстраивает. Он то надеялся встретить пугливую рабыню, жмущуюся к его плечу от страха.
– А ты не знаешь? – Ехидно спрашивает он, складывая руки на груди. Может стоит объяснить ему, что «ты» более неуместно по отношению ко мне?
Нет, определенно не стоит. Настоящую королеву унизила бы сама потребность разъяснять, как к ней надлежит обращаться. Я ненастоящая и не королева, но эту роль отыграю до конца. Госпожа Соловетта сказала бы, что в такой момент нужно смотреть на собеседника немного свысока и с грустью, мол, глупый, он не понимает перед кем стоит, ему это обязательно аукнется. Так я и делаю, пусть не слишком то легко смотреть свысока на человека, что на полторы головы выше и вдвое шире. То ли дело щуплый Даар, ростом он лишь немного превосходит меня, несложно в его присутствии задрать голову и прикрыть глаза, создавая видимость «свысока».
– Мне неизвестно по какой причине вас арестовали, иначе бы этого разговора не было, – стараясь копировать Даара, я убираю руки за спину и чуть выпячиваю грудь вперед.
– Восстания начались с Сумеречной Пустоты, подавить их – я не смог, – брезгливо цедит Рид. – Вчера пришло приглашение явиться во дворец, я было подумал, меня приглашают ко двору на бал, но как ты успела заметить, меня вывели оттуда очень быстро.
– И что? Причем здесь вы? – Хотелось съязвить, что неужели, сам савириец возглавлял шаткие восстания рабов.
– Его величеству нужен виновный, таковым они решили сделать меня.
Каждое слово дается Риду с трудом, ему кажется, что приходится оправдываться перед рабыней, кажется, что я еще та, которая не смеет совать нос в его дела. Он не представляет, как много переменилось с того дня, когда он не пришел помешать лорду Эствейру перенести меня в Савиран.
– Понятно, – я чуть склоняю голову, обдумывая его слова. – Расскажите о восстаниях.
Теперь господин ухмыляется, понимая, что мне мало известно о происходящем в Васмиоре.
– Неужели принц тебе не рассказывал? – Рид меняет позу, выдвинув одну ногу вперед и переносит всю тяжесть тела на вторую ногу. Он насмехается надо мной, пусть и по-доброму, но сути это не меняет.
– Нас пока еще не представили, со дня на день я обязательно задам все интересующие меня вопросы лично Его величеству.
Рид откидывает голову назад и злобно хохочет. Мне хочется сжаться от неловкости, от скользящей жестокости в его смехе. Приходится сдерживать себя, чтоб не развернуться и не уйти.