Не выдержав напряжения, я зажмурилась, пытаясь успокоить дыхание и привести мысли в порядок. Сама себя надеялась убедить, что все хорошо, ничего не случится, землетрясения случаются, это не смертельно в большинстве случаев. В Васмиоре подобные тряски – редкость, бывают слабые толки раз в десять лет, но чаще всего васмиорцы их даже не замечают. Однако. Когда мне было пятнадцать в Сумеречной Пустоте землю затрясло не просто ощутимо, а неимоверно сильно. Помню, что тогда девушки на кухне судачили о разрушенных домах, рассыпавшихся под силой земли. Так вот тогда я навсегда запомнила, что такое землетрясение и то, что происходит сейчас не похоже на то, что мы все в замке ощутили той страшной ночью почти шесть лет назад. Нас защитили крепкие вековые стены, готовые ко всему, выстроенные так, чтоб выдержать любой натиск, будь то природный всплеск агрессии или человеческая тяга к разрушению.
Прислушавшись ко всем посторонним звукам, к силе толчков, я поняла, это нечто иное, созданное человеком, а не природой. Двуспальная громоздкая кровать из красного дерева, которую я считала неподъемной, несколько раз сдвинулась с места, туалетный столик опрокинулся и полетел на пол. Звякнуло столкнувшееся с ковром зеркало, рассыпавшись причудливой мозаикой из сотни кусков. Именно в этот момент мне стало по-настоящему страшно, в горле встал ком, на какое-то время я забыла, как дышать, от летящей на меня люстры с давно потухшими свечами, я бросилась в сторону. Больно ушибла локоть и случайно прикусила губу до крови. Чуть позже она распухнет, но сейчас меня это не особо волнует.
Я успела закрыть голову руками до того, как обломки люстры обрушились на меня, но не сумела сдержать крика, когда на голову посыпался битый хрусталь.
И тут все стихло. Разом. Тряска перестала, здание остановилось, замерло, прекратив мучать своих обитателей. Я облегченно растянулась на полу, перевернувшись на спину и выдохнула, не спеша подниматься. Если бы в комнату не вбежала перепуганная Тирива, я пролежала бы так весь день, при виде меня, распластанной на полу, ее глаза стали вдвое больше обычного (в тайне частенько называла главную служанку глазастой, но сейчас она в полной мере оправдала это прозвище).
– О боги, миледи! – Она прытко подскочила ко мне и принялась ощупывать на предмет тяжелых повреждений. Ее цепкие пальцы шарили по моему телу пока я грубо не перехватила руку служанки, заметив в ее глазах непролитые слезы.
– Со мной все нормально, – бросила я, поднимая корпус. – Что это было?
Нижняя губа Тиривы затряслась, угрожая пролить прямо меня море слез и соплей, вполне логично обоснованных произошедшем. Приподнявшись, я заключаю женщину в крепкие объятия и чувствую, как она дрожит, содрогается всем телом. И до меня наконец доходит, что страшно ей не за себя. Судя по тому, в какой момент Тирива появилась, она пыталась добраться до меня с первых минут после начала тряски, не представляю, через что ей пришлось продираться, проходя по качающимся мрачным коридорам, что наводняют отвратительные иллюзии в добавок ко всему происходящему.
Тирива боялась за меня, она спешила на помощь, не думая о том, что ее может качнуть в сторону, она упадет на перила внутренних балконов, из-за тряски не сможет сориентироваться и рухнет вниз. Эта женщина содрогается в беззвучных рыданиях, прижимая меня к себе, она шла ко мне сквозь ужас, не боясь за собственную жизнь.
– Все закончилось, – шепчу я ей на ухо.
Еще долго мы сидели на полу, прижавшись друг к другу, долго молчали и переваривали случившееся. Нас отвлекли голоса и топот в коридоре. Тирива встряхнула головой, быстро вытерла слезы и встала, мгновенно став привычной Тиривой.
– Переоденьтесь, – скомандовала служанка, юркнув в заваленный гардероб. Одежда с полок и вешалок попадала грудами тряпок, закрыв под собой обувь. Женщина проворно копошилась среди разноцветных юбок, перебрасывая в комнату через голову те, что мешали ее особенно ретиво. В скором времени ей удалось найти то, что она, считала подходящим под ситуацию.