– Вам кого? – выглянула женщина из соседнего дома.
– Ибрагимовых, – ответил Руслан.
– Не живут они здесь. Роза уехала работать за границу, а мать ее куда-то переехала, мне не сказала куда.
– Давно переехала?
– Где-то с месяц. Она продает дом. Вместе с мебелью продает. Там, правда, мебель – одно названье. Видно, дочка денег прислала, могут улучшить жилье. Видите, дом какой плохонький? Такой не жаль сменить, были б деньги.
– Разве Роза не вернулась из Турции?
– Нет, я бы видела ее, ведь рядом живем, – уверенно ответила соседка. – Представьте, от меня скрыла, что продает дом. Фаина вообще скрытная женщина. А ведь вы не первый, кто спрашивает Розу в этом месяце. Несколько раз приезжал пожилой мужчина – Виктор Иванович. Но он часто приезжал к Ибрагимовым, они давно знакомы. Раньше он жил по соседству. Потом еще двое интересовались раза три.
– А кто те двое? – оживился Руслан.
– Откуда ж мне знать. Один нацмен, второй вроде русский. Обоим лет по тридцать.
– Вы говорите, что Ибрагимова продает дом, – задумчиво произнес Руслан. – А разве она не приезжает сюда с покупателями, чтобы показать его?
– Не приезжает. Два раза был паренек из агентства недвижимости с покупателями, от него я и узнала, что Фаина продает дом. Да, видно, пока не получилось. Дом крайний, старый. Но продаст, будьте уверены. У нас пустое место можно продать недешево.
Руслан протянул ей свой телефон:
– Если вас не затруднит, позвоните мне, как только Фаина появится. Я знакомый Розы, мне срочно нужно увидеться с ее матерью.
Соседка взяла лист из записной книжки, сказала, что телефона не имеет, но позвонит от соседей. Он поблагодарил ее, позвал Севу, они сели в машину и укатили.
– Мага, взгляни, какие-то козлы ломятся в наш дом, – сказал сидевший за рулем желтого такси, спрятанного в зарослях, Бурак.
У него был бордовый цвет лица, за что и получил кличку Бурак – так местные жители называют свеклу. Это был плотный, мускулистый, с бычьей шеей и с головы до ног волосатый человек. Пшеничные волосы как раз и подчеркивали цвет кожи, отчего Бурак был довольно приметным типом, правда, его сей факт не волнует. Дремавший Магомед – человек аскетического сложения и с маской безразличия на лице – приоткрыл глаза, но обзору мешали ветки. Магомед был более осторожным, чем Бурак, старался оставаться в тени и только в случае, когда был гарантирован положительный исход, брал инициативу в свои руки. Услышав, что кто-то ломится в «их» дом, он лениво приподнялся, прищурился, изучая чужаков, затем снова откинулся на спинку сиденья. Бурак сообщил:
– В тачку садятся. Может, похиляем за ними?
– Нам мамаша нужна, – промямлил Магомед. По-русски он говорил отлично. – Сиди.
Бурак допил банку пива и выбросил ее за окно. Утирая губы рукой, бросил взгляд на Магомеда и проворчал:
– Долго торчим здесь – дни и ночи напролет, – так и заметить могут.
– Что предлагаешь? – не открывая глаз, спросил Магомед.
– Прячется наша мамаша, – рассуждая, Бурак прищурился. – Домик вдруг загнать решила, неспроста это. Держу пари, не одна мамаша ушла в подполье. Нам бы только узнать, где приют нашла. Сколько в городе агентств недвижимости?
– Три есть точно. Это те, что я знаю. Может, их больше.
– Я вот что обмозговал. Не проехаться ли нам по агентствам? Прикинуться покупателями, мол, нужен домишко, так выйдем на мамашу. А? Она ж нас не знает.
Магомед открыл глаза и удивленно уставился на напарника:
– Чего раньше не додумался? Езжай, я здесь побуду.
Магомед вышел из машины, потянулся, раскинув в стороны руки, затем достал сумку с пивом и едой, захлопнул дверцу. Когда Бурак уехал, он устроился на бугорке, откуда виден дом, достал банку пива и стал неторопливо пить.
4
Фаина Султановна вышла из агентства недвижимости и нервно озиралась в поисках такси. На счастье, прямо к агентству подкатила желтая машина со знакомыми опознавательными знаками, стала у порога. Водитель открыл дверцу, спустил ногу на асфальт, собираясь выйти. Фаина Султановна поспешила к нему:
– Молодой человек, вы не отвезете меня? Здесь недалеко.
Бурак окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом, покривил губы: такая на чай не даст. Платье простецкое, сверху кофтенка, вязанная вручную, дешевые и стоптанные туфли, сумка вообще времен совдеповского благоденствия, когда ничего невозможно было достать, – старая и не стильная.
– Некогда мне, мамаша, – бросил он.
– Прошу вас, очень нужно быстро попасть домой, – и Фаина Султановна, сдвинув сумку к локтю, молитвенно сложила руки. Вдруг вспомнила: – Я хорошо заплачу.
В доказательство она вытащила сто рублей. Деньги, конечно, плевые, но это деньги, а Бурак их очень уважает. К тому же любому покажется противоестественным, что таксист отказался отвезти клиента за плату вдвое. Осторожность не помешает. Он выдернул сотню из руки мамаши, а то еще передумает столько платить, и кивнул:
– Садись, мамаша, прокачу с ветерком.
Если прикинуть по тарифу, то такой вояж стоил бы рублей тридцать, не больше. Бураку показалось странным, что мамаша, явно зарабатывающая три копейки, расплатилась, в три раза увеличив сумму. Она нервозно вставляла ключ в замочную скважину. Так торопилась в пустой дом? Хотя, может, забыла что-то, вот и вернулась.
– Мамаша, тебя подождать? – крикнул Бурак, надеясь получить еще сотенную.
– Нет, нет, спасибо, – откликнулась она, суетливо входя в дом.
Он пожал плечами и помчался назад к агентству.
Фаина Султановна вошла в маленький домик своей подруги, работающей на судне поваром. Когда подруга уходила в плавание, то оставляла ключ, чтобы Фаина поливала цветы, кормила кошку и вообще присматривала за домом. С виду он был неказистый, а внутри – загляденье. Чего здесь только не было: видеомагнитофон, большой телевизор, музыкальный центр, всякая техника для кухни, даже посудомоечная машина. Такое богатство нельзя оставлять без присмотра. Подруга говорила: накопит достаточно, чтоб в старости не бедствовать, купит хорошую квартиру и подыщет спокойную работу, а моря с океанами пошлет к черту. Сейчас она была в рейсе, это пришлось как нельзя кстати. Даже ей, своей самой близкой подруге, Фаина Султановна не хотела бы рассказывать о дочери.
– Роза… – позвала она. – Я пришла.
В дальней комнате на диване полулежала Роза и с опаской смотрела на дверь. Вошла мать.
– Сколько раз я тебя просила, чтобы не звала меня по имени, – раздраженно сказала Роза. – Что так быстро?
Фаина Султановна присела на краешек дивана, улыбнулась ласково:
– Получилось.
– Неужели? – И тусклые глаза дочери лихорадочно заблестели.
– И задаток дали. За мебель они не хотят платить, не понравилась им, ну и пусть. Завтра оформляем сделку у нотариуса! Говорят, можно сразу через юстицию оформить куплю-продажу, не обращаясь к нотариусу, а я уж решила по старинке. Пусть переплачу, зато душа будет спокойна, а то сейчас столько обманщиков. Завтра получу деньги, и мы можем ехать. Нужно только сегодня выписаться, остальные документы я подготовила.
– Хорошо, очень хорошо, – пробормотала Роза. – Сегодня же купи билеты. Надо сразу уехать. Завтра вряд ли получится… Послезавтра уедем!
Тяжело расставаться с местом, где прожил всю жизнь, тяжело. Да родное дитя дороже всего на свете. Роза вернулась, а Фаина Султановна до сих пор не знает, что там, в Турции, произошло. Поначалу пыталась расспрашивать, но когда видела, что творилось с Розой, прекращала расспросы, позже и вовсе перестала интересоваться Турцией. Однако мучилась догадками, подозревала худшее. Роза уехала с группой танцоров, а потом как в воду канула. Уж что только не предпринимала Фаина Султановна, выясняя, где ее дочь, да так ничего не узнала. С ней бегал по милициям и Виктор Иванович, близкий друг покойного мужа, его дочь Настя тоже пропала, а уехали девочки вместе. Еще радовались, что они вдвоем поехали. Везде отказывались заниматься поисками девочек в Турции. Потеряв всякую надежду отыскать дочь, Фаина Султановна перестала бегать по инстанциям, но Виктор Иванович не остановился, регулярно приезжал к ней с результатами. Да только результатов не было, он вздыхал и обещал дойти до самой Москвы. Не верила Фаина Султановна, что в столице, которая так далеко, отнесутся к их беде с пониманием, но Виктора Ивановича поддерживала. Уж лучше пусть надежда его питает, с надеждой жить можно. А месяц назад кто-то постучал в окно на рассвете, стучал так, что Фаина Султановна перепугалась до смерти, думала, бандиты нагрянули. Сообразив, что в ее доме брать нечего, подошла к окну и ахнула. Это была ее дочь! Мокрая, хотя дождя не было, худая, как скелет, с затравленными глазами, она посинела от холода – все-таки начало мая. Роза вошла в дом, успела лишь сказать: