Третьим вышел наш преподаватель по ближнему бою, мастер камуфляжа и специалист по разработке х'ами, его у рабыни интересовал лишь рот, и сосредоточенность, с которой он вторгался в нее орально, могла бы поспорить с тонкими стежками предельно внимательной и собранной ученицы отшивающий свой первый камуфляж-хамелеон. Он подобрал свою одежду, повернул голову, ловя мой шокированный взгляд и подмигнул, неспешной походкой удовлетворенного самца покидая пещеры.
И я, идиотка, вновь, восприняла это как случайность. Как оказалось, это был такой толстый намек, даже жирный.
И сейчас, комкая плотный лист с целью я поняла, сейчас или никогда.
Котами оказались брат и сестра, никаких дополнительных сведений и рекомендаций в письме не было, лишь имена.
От этого я и отталкивалась.
Найти этих двоих труда не составило. Они были из волчьего рода, приехали на смотрины к Бладёльтрерам, демонстрировать помешенному на чистоте крови наследнику трона Стоунхельма породистую волчицу. Клаус был в силе, к тому же гениальным ученным и будущим правителем страны, стать его парой могла лишь достойная, высокородная девица. А вот с этим у волков были огромные проблемы.
С этим, я имею в виду с сохранением целостности у женщин до брака. Талей в двенадцать начинался гон у самок и остановить беснующуюся в гормональной буре волчицу не могли, потому как феромоны выделяющиеся во время гона охватывали всех мужчин в округе. Обычно ей подбирали подходящего по возрасту и положению самца и очередной этап взросления (как например, возможность перекидываться, не всем она дается с рождения) проходит максимально безболезненно. Как говорится и овцы сыты и волки целы.
Но, судя по всему, я имела редчайшую возможность, наблюдать ту, которую родственники предпочли запереть в железную клеть и проходить критический момент в одиночку, ломая естественную природу взросления оборотней ради выгоды возможного брака. В Стоунхельме до сих пор (что за дикость) встречались борцы за purus sanguinem*****. Чистокровность высших родов и отрицание смешения видов.
Доподлинно известно, что один из братьев наследника, Генрих Бладёльтер вообще родился медведем. Беар в роду Вульфов. Но магически было доказана его прямая принадлежность роду, хотя изгоем он от этого быть не перестал. Так вот видимо эти близкие родственники, пережидающие сейчас сход лавины в Руух, препятствующей отправиться главной дорогой к скалистому дворцу правителя соседнего государства, были одними из сангуинемов.
Завести разговор с ними не получилось, брат лишь отдал короткое распоряжение на счет ужина хозяину гостиницы, в которой столпилось немало путников, решающих отправится ли в смежный Корастирон по утру для того, чтобы воспользоваться порталом, либо переждать пару унов, и вновь поднялся в одну из комнат. К тем, кто пересекает когтистое ущелье таможня относится со снисхождением, не задерживая и пропуская практически без сложных бюрократических проволочек.
Я кивнула подавальщице на поднос, положила золотой и та, понятливо сняв чепец и передник — отдала мне нехитрый ужин блюстителей чистой крови. В кувшин с горячим вайном я добавила несколько щепоток притоцы******, крепче этого возбуждающего не было во всех странах Кватры, от него не было противоядия, оно напрочь стирало память и практически не оставляло следа, лишь специально обученный маг мог определить наличие афродизиака в крови и желудке жертвы всего лишь в течении половины уна.
Достать средство было сложнее, чем использовать его. На его покупку ушли все мои сбережения и новых мне не предвидится, судя по всему. А дальше все пошло как по нотам.
Я вошла, и расставив приборы — разлила парящий корицей и лаймонной цедрой горячий напиток, пока я раскладывала пищу мои жертвы пригубили напиток. Первой в жар бросило девицу, я, каюсь забыла, как её зовут, на столько мне это было всё равно, и нервно оглядываясь и стремясь погасить вдруг вспыхнувший пожар в груди она вновь щедро глотнула вайн. Едва стакан опустел её глаза осоловели, а под неплотным сатиновым лифом твердыми, некрупными сосками стала топорщиться упругая грудь. Она расстегнула пару крошечных пуговок и стала обмахиваться рукой, пытаясь унять жар.
Тем временем её брат закашлялся, по-видимому, он решил, что причиной его огня стали острые специи добавленного в вайн, и тот, не придумав ничего лучше — запил его водой. Болван. Вода чаще всего является активатором или даже катализатором большинства настоек от ядов до приворотных, поэтому он еще сильнее упростил мне задачу.
Янтарную радужку полностью выместил зрачок, чернее безлунной ночи, во рту прорезались клыки, полутрансформировавшимися когтями он срезал лоскуты сорочки и принялся за кожаные брюки, шинкуя их на ленты. Я поняла, что нежен он не будет, не со мной, не с сестрой. На счет себя я переживу, а их мне не было жаль. Одержимые чистокровием были пережитком старой эпохи, повернутые на своей исключительности и подвергающие жесткому остракизму всех, кто был другого мнения, так что надеюсь то, что им предстоит ночка полная кровосмешения их идеальной, высококачественной жидкости, любой, немного разрядит обстановку.
Пока мужчина не набросился на сестру, я быстрым движением сняла с себя всю одежду, оставшись полностью обнаженной. Широкая грудь мужчины, несмотря на его взгляды мерзавец был хорош, вздымалась как кузнечные меха, узкая талия с плоским, худощавым животом, стройные длинные ноги, покрытые светлой порослью и вздымающийся, из лахмотий кожаных брюк, держащихся лишь благодаря поясу, ствол, на мгновение заворожили меня.
Бесшумно поднявшись, тем временем, ко мне подошла девица, так же скинув платье и обдавая меня запахом своего возбуждения, смешанного с нотками розовой воды, обняла меня за талию, плавно спуская одну руку к моему лобку, а вторую поднимая к одной из грудей. Её порывистые движения, страстный поцелуй с которым на меня набросился мужчина и горящие ядовитой, возбуждающей смесью жесткие губы сделали свое дело.
Я потянулась к ним и прижала покрепче, наслаждаясь резкими, но такими правильными сейчас движениями, едва вкусив доли криотцы, все же плавилась от возбуждения, как в жерле вулкана, то ли от зелья, то ли от шипящего на углях опасности адреналина. Вдыхая едкие пары безрассудства и нужды.
Клубок тел, влажные поцелуи на шее, руках, своде стоп, животе, груди, пупке, внутренней поверхности бедра, клиторе, губах, виске и снова.
Снова. Снова.
Еще. Еще.
По кругу бесчисленное количество раз. Резкий толчок принес мне боль лишь на мгновение, возбуждение моё достигло той критической отметки, когда экстаз затопил меня лишь от осознания наполненности, глубокие выпады, ласки, поцелуи, шепот и крики. Волк вбивался в меня как одержимый сжимая зубы и рыча, сопротивляясь инстинкту пометить лису своей парой, я же лишь смеялась в ответ. Действие зелья было мимолетным, первый оргазм отступил, как наевшийся суши прибой, и я трезво смотрела на потного, злого мужчину, не смеющего сопротивляться инстинкту зверя.
Оплодотворить как можно больше самок.
После его очередных конвульсий, и зря потраченному семени, на моих бедрах и простынях, я сжала в руке его мошонку, возбуждая и торопя на третий заход, тот зарычал, пытаясь набросится на меня. Его плоть опять наливалась твердостью, а я, так как учили наставники, прошлась пальцами дальше, затрагивая сфинктер и надавливая, вызывая естественную реакцию. Перекатившись, я нависла над девушкой, что ублажала себя пальцами и выгибалась в страстном танце, провоцируя меня на действие. Мои волосы, словно ветви ивы закрыли огненным полотном её от него, и я, просунув язык, сквозь неплотно сомкнутые губы, прошлась нежно, но с нажимом, всасывая податливую плоть и подмахивая попкой, пристраивающемуся сзади ко мне её брату.
Когда его руки ласкали её бедра, когда его влажный от моих соков ствол, прошелся по моим припухшим лепесткам, я обхватила его член пальцами и направила в желанную глубину.
В неё.
А сама, откатившись наблюдала. В пылу страсти они не сразу поняли, что произошло, а потом им было всё равно, хлопки, стоны, хрипы, шепотки и влажные звуки — страсть в чистом виде. Её можно было разливать по бутылкам и продавать как эликсир от мужской немощи, резать ножом и раздавать как лекарство от фригидности, а мне было самое время уходить. Я неспеша вытерлась влажной тканью, надела платье и лишь раз оглянувшись покинула комнату, тихо прикрыв за собой дверь.