Луначарский согласился и взял текст воззвания, написанный Лениным. Ленин энергично пожал ему руку и стремительной походкой пошел через толпу по коридору в Беломраморный зал.
3 часа 10 минут. Перерыв закончился, работа Второго Всероссийского съезда Советов возобновилась. Принимается резолюция, осуждающая делегатов, не разделяющих решительные революционные действия и покинувших съезд Советов.
3 часа 40 минут. В актовом зале объявляется о взятии Зимнего и аресте министров Временного правительства. Гремят аплодисменты. Зачитывается список арестованных министров.
4 часа. Представитель левых эсеров заявил протест против ареста министров.
4 часа 10 минут. В Петропавловской крепости бывший царский министр юстиции Щегловитов иронически-сочувственно сказал бывшему министру иностранных дел Временного правительства: «Вы, господин Терещенко, во времена царизма плохо распорядились своими деньгами. Дали целый миллион либеральным организациям и газетам, чтобы попасть сюда! Обратились бы ко мне, и я устроил бы вас в Петропавловскую крепость без всяких для вас расходов».
4 часа 50 минут. Луначарский прерывающимся от волнения голосом зачитывает написанное Лениным воззвание «Рабочим, солдатам, крестьянам!»:
«Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов открылся. На нем представлено громадное большинство Советов… Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берет власть в свои руки.
Временное правительство низложено… Съезд постановляет: вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые должны обеспечить полный революционный порядок. Солдаты, рабочие, служащие — в ваших руках судьба революции и судьба демократического мира! Да здравствует революция!»
Съезд подавляющим большинством голосов принимает воззвание, два голоса против, двенадцать воздержавшихся.
5 часов 05 минут. Принято обращение к солдатам и железнодорожникам не пропускать в Петроград эшелоны с войсками, посланные Керенским и Калединым.
На трибуну поднимается бледный от бессонницы Крыленко. Он размахивает телеграммой: «Товарищи! Сообщение с Северного фронта: Двенадцатая армия приветствует съезд. Там создан Военно-революционный комитет, который взял на себя командование фронтом! Генерал Черемисов признал комитет».
Солдаты — делегаты съезда бросились обнимать друг друга.
5 часов 10 минут. Ленин и Бонч-Бруевич вышли из Смольного. Город не освещен. Автомобиль стоит на условленном месте. Они садятся в машину и едут к Бонч-Бруевичу. Ленин устал и вздремнул в автомобиле. Приехав, поужинали. Ленин расположился в небольшой комнате, где стояли кровать, письменный стол и шкафы с книгами. Когда все улеглись спать, он встал с постели, на цыпочках подошел к письменному столу, включил настольную лампу и стал писать. Лишь когда начало светать, потушил свет и лег отдохнуть.
Утром Владимир Ильич вышел из комнаты энергичный, бодрый и радостный.
— С первым днем социалистической революции! — поздоровался он.
Подошли товарищи. Когда собрались пить чай, Ленин вынул из кармана листки бумаги и прочел «Декрет о земле (проект)».
7 часов. Весть о победе Октябрьской революции облетела мир. Аккредитованные в Петрограде дипломаты сообщили о ней своим правительствам. Так, греческий поверенный Какламанос телеграфировал в Афины: «Совет захватил власть. Судьба министров неизвестна, за исключением Керенского, который, говорят, уехал в Ставку. Совет выпустил воззвание, в котором заявляет, что, беря власть в свои руки, он выдвигает в качестве программы предложение демократического мира, распределение земель между крестьянами, контроль рабочих над промышленностью и т. д. Всю ночь шла ружейная перестрелка, а крейсер „Аврора“, пришедший из Кронштадта с несколькими миноносцами, стрелял в упор. Верные правительству войска укрылись в Зимнем дворце, но в два часа утра сдались».
Утром Блок отдернул занавеску на окне своего кабинета. По небу плыли низкие тучи. Всю ночь глухо ухали выстрелы. Сейчас все стихло. Блок открыл наугад Библию, лежавшую на письменном столе, и прочел: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими». Захлопнул тяжелый переплет, надел шинель и вышел из дому. Худая согнутая фигура двинулась в рассветный сумрак, в сторону Дворцовой площади.
Золотая адмиралтейская игла, как первый луч солнца, горела в холодном городе, горела то ли отсветом прошлого, то ли будущей надеждой, отражая далекие костры и одинокие огни «Авроры», стоящей на якоре неподалеку от Зимнего дворца.