— Теперь, я доставлю тебе наслаждение.
— Ты уже это сделал.
Он закрыл глаза, но через мгновение снова открыл — синева его глаз с проблесками золотого сияния заставила девушку задрожать.
— Для меня ты просто совершенство.
— Даже с изъяном?
— Мы все с изъянами, в той или иной форме.
Ее мать думала совсем по другому, и Абигейл была безмерно благодарна Господу, что ее муж не разделял взглядов Сибил.
— А для меня, ты, просто совершенство.
— Так и должно быть, — ответил Талорк и тут же принялся показывать жене, насколько совершенно он подходит ей.
Большие мозолистые руки слегка касались ее тела нежными и одновременно требовательными прикосновениями, заставляя откликаться тихими стонами и прерывистыми вздохами. Он ласкал ее шею, ее нежный живот, ее стройные бедра, ее полную грудь, ее чувствительные соски и, наконец, добрался до средоточия ее желания, что находилось между ног. Абигейл застонала от счастья, когда он вошел в нее, страстно отвечая на сильные, длинные толчки.
Оргазм застал ее врасплох, заставляя ее тело забиться в конвульсиях наслаждения, чувствуя, как его горячее семя разливается глубоко в ней.
После этого, они, обнявшись, растянулись на шкурах. Эти шкуры были ей намного милее, чем любая настоящая кровать, если только Талорк был на них вместе с ней.
Глава 17
Абигейл не могла поверить тому, как изменилось к ней отношение членов клана с тех пор, как они узнали об ее глухоте.
Ей больше не приходилось постоянно поворачиваться, стараясь увидеть лица людей. Зная, что она читает по губам, люди сами старались обращаться к ней лицом, когда говорили с ней. Никто не выказывал раздражения, когда им приходилось повторять что-то дважды, и Абигейл теперь смело могла попросить их об этом. Они старались лично рассказывать ей все новости.
Абигейл понимала, что происходящее вокруг было чем-то новым, ранее ей не доступным. И это было великолепно. Она чувствовала, на самом деле чувствовала свое значение, чувствовала, что наконец-то нашла свое место в этом мире.
Каждый день этой новой, лучшей жизни, Абигейл все больше расслаблялась. Она пробовала что-то новое, отваживаясь, путешествовать за пределы замка все дальше, навещая тех членов клана, что редко посещали крепость. Гуайэр был постоянным ее спутником, но ей очень не хватало дружбы Найэла. Нельзя сказать, что она его не видела. Вместе с невероятно любопытным Ирком, он часто сопровождал их с Гуайэром в их поездках к пастухам, и к тем, кто жил довольно далеко от замка.
Но Найэл сопровождал их в молчании, редко обращаясь к Абигейл и Гуайэру, пресекая любые проявления дружбы хмурым жестким взглядом.
Уна также вернулась к прежнему холодному и вызывающему поведению по отношению к жене лэрда. Абигейл пыталась выяснить у других женщин причину её пренебрежения к ней, но экономка отрицала какие-либо негативные чувства. Но, скрыто или явно, Уна ясно дала понять, что предпочла бы, чтобы Абигейл не вмешивалась в домашнюю работу и оставила эти обязанности ей.
Тем не менее, Абигейл отказалась уступить ей свое законное место хозяйки замка. Она была женой Талорка, и ни за что не позволит другой женщине заставить ее чувствовать себя не соответствующей этой роли. Независимо от того, какое недовольство Уна испытывает к ней, Абигейл по-прежнему будет ее госпожой и хозяйкой в замке. И точка!
Хотя у нее и не было намерения использовать своё положение госпожи над другими людьми, как это делала ее мать, но Абигейл не собиралась позволять, чтобы об нее вытирали ноги. Таким образом, каждый день она постепенно вступала в свои права, все больше забирая «командование» под свой единоличный контроль. Она установила за правило лично руководить женщинами, помогавшими Уне в приготовлении еды, уборке и стирке для Талорка и его элитных воинов.
И, продолжая свою кампанию по приведению главного зала и остального замка, в более жилой и уютный вид, Абигейл проинструктировала Уну о дальнейших изменениях и дополнениях, которые она хотела бы видеть.
Теперь возле камина стояли удобные кресла, а свежие цветы украшали столы. Длинный плед, около четырёх футов в ширину, висел, ниспадая на стене позади стола, за которым во время трапезы всегда сидели Абигейл, Талорк и его лучшие воины. На куске голубого шелка, который Абигейл привезла с собой из Англии, она вышивала чёрными нитками герб Синклеров, и собиралась пришить его прямо в центре вывешенного пледа.
Уна сопротивлялась изменениям, жалуясь другим о том, что свежие цветы лишние в главном зала, а дополнительная мебель только собирает пыль. Когда она была уверенна, что это может сойти ей с рук, то, отменяла распоряжения Абигейл другим женщинам.