Эло прилёг на лавку у стены, никаких кроватей, да и вообще мебели в комнате не было. В дальнем углу на полу лежал небольшой грязный матрас, прикрытый не менее грязной, рваной фуфайкой.
Фуфайка пошевелилась и харкнула.
Эло вздрогнул. Он был уверен, что находится в комнате один. Из-под фуфайки нарисовался голый по пояс дед, который теперь сидел на матрасе в белых бриджах, в позе лотоса и тянул с закрытыми глазами: "…о-о-о-о-ммм". Его тело было худым, но не дряблым. На смуглом безволосом торсе просматривались рельефные мышцы, седая, с желтизной, кудрявая шевелюра ниже плеч… Всё лицо его было изрезано глубокими морщинами, а может, и шрамами. Он поднял тёмные веки: яркие, синие, как море, молодые глаза. Всевидящие, неморгающие очи смотрели сквозь Эло.
— Ты думал о том, зачем ты здесь? — спросил дед.
Тот ответил с паузой и неохотой:
— Допроса жду.
— Я знаю, почему ты здесь. Я спрашиваю, зачем ты здесь? Какова твоя цель?
— Цель? Уж точно моей целью не было тут оказаться!
— Неужели?
Эло нервно дёрнулся не ответив.
Дед продолжал:
— Ты знал это ещё до того, как впервые увидел её. Эту девушку.
Эло злился на себя, не понимая, как прекратить этот разговор.
— Я не думал о плохом. Всё могло проиграться и без последствий.
— Легкомыслие? Слабоумие?
— Я просто рискнул. Вот и всё.
Дед опустил веки и снова погрузился в нирвану. А Эло прошиб холодный пот — до него только сейчас дошло, что этот дед просто-напросто раскручивает его на признание, а в комнате, конечно же, микрофоны, которые всё пишут.
— Нас никто не слышит, — дед снова заговорил. — Ты даже сам себя не слышишь. Ради чего ты рискнул, сынок?
Сынок задумался.
— Ради эксперимента. Это наука… Психосоматика, физика, биохимия… Ты вряд ли поймёшь… Я хочу продлить им жизнь.
— Кому?
— Всем. Нам, людям, всем, кому смогу.
Дед, тихонько и плавно покачиваясь под только ему слышимые ритмы, спросил:
— Исцеление?
— Нет… Скорее — своевременная диагностика.
— Это благородно, — оценил дед, сложил молельно ладони и сделал долгий шумный выдох.
Резкий скрежет двери прервал беседу, и голос из динамика вызвал Эло. Он шёл на допрос в сопровождении высокого крылатого красавца. В правой руке красавец держал электрошокер.
Эло завели в пустую мрачную комнату, в которой напрягало наличие, пусть маленького, но окна в потолке, из которого ровным столбом, в пол, падал солнечный свет.
В полуметре от этого столба стоял металлический стул, на котором теперь сидел Эло, стараясь как можно дальше отодвинуться от края, близкого к столбу. Красавец пошарил по бокам Эло, завёл его руки за спину и щёлкнул наручниками.
— Это для вашей же безопасности. Сидите спокойно.
Перед Эло стояла настоящая Фемида — ангел с прекрасным лицом, на котором было всё: ум, строгость, доброта, великодушие, справедливость…
— Вы знаете, в чем вас обвиняют? — спросила Фемида, от голоса которой промчался мороз по коже.
— Нет.
— Вы похитили Человека. Женщину. Против её воли. Вы вступили с ней в контакт, не имея на то прав и полномочий. Вы признаёте свою вину?
Сталью уставших глаз Эло с вызовом смотрел на Фемиду:
— Нет.
Окно медленно расширилось, а столб превратился в настоящий поток света, ниспадающий с потолка. Поток, несущий гибель едва касался плеча Эло, но он чувствовал, как густеет его кровь, как отекают и тяжелеют руки и ноги, как невыносимо тянет уже покрасневшую и воспалённую кожу на плече.
— Вы признаёте свою вину? — повторила Фемида.
— Нет.
Фемида еще какие-то мгновения смотрела на Эло, а после подала знак, и пыточное окно закрылось. Исчез и свет.
— Только что Марта подписала признательные показания: она сама вас вызвала, будучи на Земле, но, не имея достаточного опыта в управлении своей силой, ошиблась и провалилась в портал вслед за вами, — голос Фемиды в темноте уже был гораздо мягче.
Эло плохо соображал:
— Порталы?.. Показания?..
— С вас сняты все обвинения, — пояснила Фемида. — Вы свободны. Скоро вы сможете вернуться. В Ад.
Все немногие силы Эло неожиданно для себя, потратил на то, чтобы задать возникший ни к месту вопрос: