- Нас определенно свела судьба...
Такая мысль посещала Томоэ с каждым новым знакомством. Вот только редкие из них не заканчивались трагедией. И все же виконт не расставался с надеждой.
- М-да, - уронив простынь, Томоэ застыл перед зеркалом.
Вид открывался печальный: алебастровую кожу испещряли укусы, кровоподтеки, царапины. Обычному человеку потребовался бы не один день, чтобы оправиться после столь жестокой ласки. Однако Томоэ, глазом не моргнув, с удовольствием встал под горячий душ.
Рана Таичи зажила за ночь. Честно говоря, это не казалось виконту таким уж чудом: он и сам был не прост.
- Все же Ямагами-кун не совсем такой, как я...
Пахло душистым мылом и пресловутым розовым маслом. Гематомы бледнели, царапины затягивались. Исцеленное долгим сном и таинственным напитком тело стремительно восстанавливалось, словно предыдущей ночи не случилось и в помине. Но была одна вещь, которая представляла для Томоэ настоящую опасность - солнце.
- Он любит солнце, а значит, отличается от меня и Энтони. Хотел бы я знать, кто он...
Виконт внимательно изучил свое отражение. Ни следа темноты под глазами, на щеках румянец, сочные губы.
- У тебя цветущий вид, Акихиро Томоэ. Ты прекрасно сохранился... для ста двадцати лет.
Он родился в эпоху Мэйдзи, и в возрасте двадцати восьми лет время для него остановилось. С той поры минуло девяносто два года. Урожденный Хироаки Сандэрс Томоэ, сын виконта Томоэ, он сменил имя на Акихиро. Его родители умерли давным-давно, как и человек, которого он впервые полюбил. Время застыло. Томоэ дышал, поддерживал температуру тела, хотя и довольно низкую, ел, пусть без удовольствия и крайне мало... Да и сексуальное желание было ему отнюдь не чуждо. Но без особого напитка - человеческой крови с соком - виконт обойтись не мог.
Каждое утро между Томоэ и зеркалом проходила беседа примерно следующего содержания:
- Вампир... даже на слух отвратительно. Они не отражаются в зеркалах и не выносят крестов. Нет, это, определенно, не про меня.
Томоэ перекрестился, посмотрел на очаровательного молодого человека в зеркальных глубинах и довольно улыбнулся.
- Рано или поздно я умру, даже осинового кола в сердце не надо. Мой век имеет пределы... просто они в три раза дальше. Почему бы мне не наслаждаться жизнью? Я никогда ни на кого не нападал - совершенно безобидное создание.
Он надел белоснежную шелковую рубашку и костюм цвета бургунди, вместо галстука повязал шейный платок-эскот.
- Сейчас такой стиль не моден, но мне нравится...
Застегнул на запястье золотые часы Piaget - вещица, насчитывающая без малого полстолетия.
- Если бы Таичи знал, что за напиток приносит мне Энтони, он бы точно со мной не остался... А ведь свиная кровь, например, входит в состав колбасы, и никто почему-то не приходит в ужас. Хотя то ведь свиная... а я покупаю и пью человеческую...
Отражение запечалилось.
- Мне нельзя любить, это слишком меня угнетает. Но те, кто тянется к солнцу... я не в силах перед ними устоять. Будто бы через них я снова смогу почувствовать солнечные лучи. Разве это плохо? Неужели следует расстаться с ним? Мне не приходилось встречать такой красоты.
Ты говорил то же и в прошлый раз, молчаливо напомнило отражение.
Томоэ поспешно отошел от зеркала.
Сколько же он влюблялся? Вечная история: лет через десять у партнеров появлялись вполне закономерные вопросы. Почему он не стареет? Почему согласен видеться лишь по ночам? Расставания отзывались нестерпимой болью. Он плакал, чувствуя, как печаль разъедает его изнутри. Однако боль вскоре проходила, и начинались новые поиски. "Я просто еще не встретил свою подлинную любовь", - оправдывался он перед собой.
Когда полюбит по-настоящему, обретет покой.
Томоэ делил свое время между Англией и Японией, переезжая каждые четверть века. Обычно этого хватало, чтобы не сталкиваться случайно со старыми знакомыми. Но такая жизнь ему надоела. Как бы он желал рассказать правду! Что подумает Таичи? Сможет ли принять Томоэ таким, какой тот есть? Он ведь и сам необычный, парень с красным огнем в глазах. Вероятно, их отношения свернут с проторенного, безнадежного, заведомо тупикового пути?
В неясном, но приятном предвкушении Томоэ поднялся в гостиную. Поздней осенью солнце садится рано, и дворецкий уже раздвинул занавеси - в окна смотрел прекрасный вечер.
- Таичи...
Он спал на диване, с открытой книгой на животе.
- Если бы я мог остановить время и для тебя... - прошептал виконт. - Но так бывает лишь в легендах.
Взгляд Томоэ, пробежав по Таичи, задержался на раненной накануне руке. Парень открыл глаза, встрепенулся. Книга упала - "Правда о фольклоре" в мягкой обложке.
- Прости, что заставил ждать. Слабое здоровье... мне приходится много спать, больше, чем большинству людей, - виконт на старомодный манер поцеловал ему руку.
- Я... извини. Я собирался попрощаться и вернуться домой.
- Домой? Разве я не обещал тебе помочь в поисках друга? Но давай сперва поужинаем.
- Нет, когда совсем стемнеет, я... - Таичи вскочил, красный до ушей, и принялся торопливо оправлять одежду. - От меня одни проблемы будут.
- Почему тебя так беспокоит позднее время? У Какея-сан ведь своя школа? Значит, туда можно явиться и попозже.
Томоэ по-прежнему сжимал ладонь парня и отпускать не собирался. Более того, придвинулся к нему почти вплотную, вглядываясь в смятенное лицо. После дневного сна виконт чувствовал себя превосходно и был готов к новым свершениям.
Таичи глубоко вздохнул и понизил голос:
- Не знаю, поверишь ли ты... но луна странно на меня действует. Прошлой ночью... это тоже было из-за луны.
- Я не желаю этого слушать. С твоей стороны очень грубо утверждать, что влияние луны сильнее моего шарма. Прошу, скажи, что все произошло из-за меня.
- Ну, и это тоже, но...
- Значит, когда луны нет, ты интеллигентный, смирный и любезный.
- Таков настоящий я, - согласился Таичи.
Его словам нетрудно было поверить: слишком уж разительно отличалась нынешняя покладистость от недавней агрессии.
- Мне очень хотелось бы добраться до Какея-сан прежде, чем взойдет луна. Поговорить с ним, пока я еще в состоянии что-то понимать. Вчера я сделал ошибку и благодарен за то, что ты мне помог.
Томоэ кивнул, не намереваясь, впрочем, позволить Таичи уйти.
- Я понимаю. В таком случае, ужин, полагаю, подождет. Я знаю, где додзё... честно говоря, я и раньше знал, просто хотел оставить тебя для себя, - он лукаво улыбнулся и направился к дверям. Запястье Таичи виконт при этом не выпустил, так что парню волей неволей пришлось шагать следом. - Энтони, мы поедим в ресторане. Приготовь, пожалуйста, водку к нашему возвращению.
Дворецкий материализовался из ниоткуда и протянул господину плащ, который тот взял свободной рукой.
- Ночь будет холодная, постарайтесь не простудиться.
- Холодная? Мне не страшен холод, когда рядом тот, чья кровь и сердце одинаково горячи.
Томоэ пребывал в отличном расположении духа. Шагая рядом с любимым к гаражу, он кутался в плащ и улыбался. И все-таки смутный страх потерять Таичи не давал ему покоя.
Единственный вечер: сегодня. Единственный день: завтра. Расставание еще можно оттягивать... А потом?
- Твоя рука зажила за одну ночь. На диво здоровый организм, правда? - они сели в машину, и Томоэ пришлось выпустить чужую ладонь.
- Я таким родился. Всегда думал, что у всех так... но, кажется, ошибался.
Томоэ принялся гадать, что за воспитание получил Таичи, раз считал стремительное исцеление заурядной вещью. Хотелось еще полюбопытствовать, однако виконт решил отложить расспросы на потом. Парень уверенно устроился рядом и сам пристегнулся, будто бы и не он, почти паникуя, вжимался накануне в сиденье.