В этом мире по дорогам, вымощенным жёлтым кирпичом, могли ездить все, потому что заклятье, положенное на дорогу, не позволяло использовать оружие на Жёлтой дороге. Так было испокон веков и все это знали, как и то, что при оскорблении трактирщика и трактира можно было наказать обидчиков, хотя обычно, это делала Жёлтая дорога сама.
Трактиры на этих дорогах содержали люди, входящие в гильдию трактирщиков, и не один правитель не мог посягнуть на свободу и жизнь их гостей. В разных трактирах кормили по-разному, в некоторых было чище, чем в других, во всех трактирах количество комнат, сдаваемых для жилья, было разным, как и цены за них, но трактирщики все до одного были очень уравновешенными людьми, и как поговаривали - неплохими магами. О гильдии трактирщиков говорили всякое, но никто ничего доподлинно не знал, а трактирщики не распространялись о себе, их отбирала сама Жёлтая дорога. Надо было быть сумасшедшим, чтобы так говорить с трактирщиком Жёлтой дороги.
Смазливый дворянчик нагло дёрнул к себе девушку, которая принесла кружки с пивом наёмникам. Девушка взвизгнула и уцепилась за стол. Кружки попадали, обдав фонтаном брызг обалдевших от неожиданного душа наёмников. Песня на самом пикантном месте была задушена. Возмущённый нарушением культурного времяпрепровождения, один из пьяниц поднялся и залепил красавчику в чёрном пощёчину.
- Мерзавец! - заорал тот.
Наёмник икнул и наблевал на роскошный шёлк красавчика.
- Ты мне тоже костюм испортил, урод, - и стал сверлить красавчика плотоядным взглядом.
Дворяне внезапно обнаружили, что у всех сидящих в трактире в руках ножи, и попятились к выходу, однако за их спины скользнули угрюмые возчики, отрезая отступление. Хозяин отрицательно качнул головой, и возчики отступили. Всё на этом и закончилось, если бы молодой наглец не взвизгнул:
- Ничего! Графиня Изабо наложит на вас проклятье, смерды! Вы кровавыми слезами умоетесь, а мы спляшем тарантеллу на кишках ваших тупых баб.
Толстый монах внезапно проснулся и басом заорал:
- Трактирщик, пива!
И рухнул, опять заснув, но тарелка с остатками соуса удачно выскользнула из-под его руки и упала точно под ноги щёголя, тот поскользнулся и со сдавленным воплем шмякнулся в остатки каши. Когда испачканный донельзя красавчик поднялся, то его встретили дружным хохотом. Почему не повеселиться, если хамы наказаны рукой судьбы? Незваные гости растерялись, а трактирщик зычно рявкнул:
- Воду для господина! Быстро! Клара, Марта! Щётки, горячую воду, мыло!
Две рослые и крепкие девушки, очень похожие на трактирщика возникли, как из-под земли. Щёголя почистили, несколько личностей незаметно выскользнули из трактира и растворились в темноте ночи. Господа в чёрном, злобно щурясь, покинули гостеприимный трактир, а один прошипел:
- Мы не забудем! Смерды… не забудем.
Ночь прошла спокойно, но утром всех разбудили несколько охранников с графскими гербами на груди. Начальник этого отряда вызвал трактирщика и стал подробно расспрашивать о тех, кто ночью покинул трактир. Трактирщик хмыкнул и честно рассказал:
- Были молодые господа в чёрном. Вошли, нахамили и уехали. Всё. А что случилось-то?
Начальник отряда поманил хозяина за собой на улицу. В ста метрах от Жёлтой дороги, в небольшой роще, вчерашние молодые наглецы были распяты между стволами берёз в сложных фигурах тарантеллы. Из кишок красавчиков под их ногами были выложены фигурки женщин, на которых распятые и танцевали.
- Что это? - с угрозой спросил начальник отряда. – Может объяснишь?
- А то ты не знаешь? Они же угрожали. Это - проклятье дороги! - рыкнул трактирщик и повернул обратно.
Начальник отряда вздохнул. Он понимал, что эти мерзавцы давно должны быть наказаны за то, что издевались над людьми, но не представлял себе, как рассказать молодой графине о том, что все её любовники убиты Жёлтой дорогой. Вернувшись в трактир, он напивался, обдумывая, что делать. Возвращаться он не хотел, зная, что такое гнев графини. Он мрачно цедил уже третью кружку местного вина, когда в обеденный зал ввалились монахи и, постанывая и хватаясь за головы, потребовали пива и каши. У молоденького монашка были круги под глазами, а вся шея в засосах, поэтому он стеснительно прикрывался.