Стайлз впадает в оцепенение, а потом… усмехается. Картонный и полуреальный смех разрезает тишину. До чего же нелепо выглядят его так называемые новые способности. Скотт, Лидия, Джексон выглядели куда более привлекательно, когда получали свои силы.
Это просто шутка, и все.
Лишь обман…
Или фокус.
— И что же это за сила? Я имею в виду, кто же мы теперь?
Кира отмахивается с флёром легкого пренебрежения и явного высокомерия. Стайлз следит за ее повадками, запоминает ее мимику, концентрирует внимание на ее словах, но при этом все еще не в состоянии вынырнуть из глубины ее взгляда, утягивающего как водоворот.
— Почему у всего должно быть название? Какие-то характеристики? Классификации? Почему все нужно описывать, когда намного легче принять это… и извлекать из этого выгоду, — Кира выпрямляется, достает пачку сигарет и неспешно вытягивает одну. Ее пальцы — тонкие и длинные с невероятно длинными ногтями. Ухоженные руки привлекают внимание. Стайлз продолжает осматривать девушку, пока та подносит сигарету к губам и медленно достает зажигалку. Волосы девушки длинные и рассыпчатые, как у моделей в рекламах. Ее движения выверены и точны.
Она обворожительна.
Страх отступает.
— И какая с этого выгода мне? — спрашивает он, разбивая хрусталь тишины. Воздух насыщается запахом никотина. Ароматы хвои и дождя улетучиваются.
Кира улыбается, снова приковывает леденящий взор к Стайлзу и отчеканивает лишь одно:
— Выйти из тени.
Она не дополняет, что он может теперь стать равным Скотту, что он может привлечь внимание Лидии — все это и так проносится в его голове, а потом сознание пронзает лишь одна мысль: это реально. Все, что творилось эти дни, казалось сюрреалистичным, но эти минуты самые что ни на есть настоящие. Может быть, его и обманывали эти стуки, но только не сейчас.
У Стайлза нет доказательств. Но он верит.
— Всем нужен Скотт МакКолл, всем нужен Скотт МакКолл — разве тебя это не бесит? — она спокойна и абсолютно бесстрастна в своих речах. Ее эмоции — скорее жалкая пародия на человеческие чувства. — В тебе нет зависти и желания иметь похожую силу, но у тебя есть свои мечты, Стайлз. И ты можешь осуществить их, — она затягивается, выпускает дым, а потом чуть приподнимается и перегибается через стол. Ее лицо слишком близко к лицу Стайлза. Непозволительно близко. Так близко, что импульсы в низу живота рождают какие-то новые ненормально-нормальные желания. Девушка улыбается, а потом снова сникает до шепота: — Ты просто должен принять ту силу, что покоится теперь в твоем теле. Приняв свое новое «Я» ты обретешь свободу. В свободе твой шарм. Ты освободишься от всего, что тебя сковывает. Выйдешь из тени.
Она опускает взгляд на губы парня, Стайлз следует ее примеру, почему-то уверенный, что из-за этого ему станет легче. Соблазн слишком велик, слишком силен, слишком… реален. Сопротивляться ему — как сопротивляться нахлынувшей слабости — невозможно. Стилински помнит боль от разговоров с Лидией, помнит отчуждение Скотта, помнит излишнюю и не к месту оказанную заботу и помощь. Стайлз устал. Он хочет добиться девушку, в которую влюблен с детства — что в этом плохого?
Ничего.
— Что ты хочешь взамен? — шепчет он, вновь поднимая взгляд на Киру и подаваясь ей навстречу.
— Лишь одно. Хранить в тайне наш маленький секрет, — она улыбается, в этот раз — по-настоящему. Ее губы почти касаются его. Дыхание холодное и свежее, совсем не пахнущее сигаретами. Стайлз чувствует успокоение и то, что с каждым вдохом усталость… отступает. Может, это самовнушение, очередной сон или обман — но в последние дни он слишком долго находился под воздействием этой разрушительной интоксикации, поэтому решает, что глупо пренебрегать представленной возможностью.
— И в чем смысл? — спрашивает он, а потом находит в себе силы оторвать припаянные к столу руки и прикоснуться к обнаженной шее собеседницы.
— В том, чтобы показать, как отношение к тебе будет меняться… Просто прими. Просто поверь, что ты больше не… такой обычный, как раньше, — она закрывает глаза, Стайлз следует ее примеру, а потом привлекает девушку к себе и целует… Целует! Целует! Целует! Усталость и тяжесть разбиваются как волны о рифы. Кира кажется идеалом, хоть и мнимым. Стайлз уверен, что это нельзя назвать изменой, потому что его сердце все еще отдано Лидии. И потому что саму Лидию это не зацепит — она ведь теперь с Эйданом.
«Это ненадолго», — проносится в его сознании. Этого достаточно, чтобы Стайлз окончательно поддался соблазну, окончательно свихнулся в своем желании добиться девушки, которая к нему безразлична. Этого достаточно, чтобы он принял, чтобы поверил в то, что Кира и он теперь… если не друзья, то соратники.
Или партнеры.
Кира отрывается. Стайлз открывает глаза, улыбается девушке, к которой не чувствует ничего кроме банально-скучного интереса и некой благодарности.
— Есть только одно условие, Стайлз, — шепчет она, — маленькая плата за энергию внутри тебя.
Стилински с самого начала знал, что игры с дьяволом обязывают к двустороннему процессу, а потому, даже не напрягаясь, задает вполне логичный вопрос:
— И в чем суть?
2.
Стайлз провожает девушку до дверей. Они не произносят больше ни слова. И Стайлз уже не валится с ног от усталости, потому что Кира… забирает его эмоциональное напряжение, испепеляет физический недуг и уничтожает ненужные мысли. Кира выгодна ему, и он ей, наверное, тоже.
На пороге Кира целует Стайлза в щеку. Парень улавливает ароматы хвои, дождя и свежести, вдыхает их полной грудью, потому что его легкие больше ничто не сдавливает, и он может дышать полной грудью. Девушка подмигивает, затем разворачивается и уходит. Стайлз закрывает за ней дверь, за спиной слышит шаги отца и неспешно поворачивается к нему.
— Это твоя… девушка? — спрашивает он осторожно и словно стараясь не перешагнуть границ. Стайлз понимает его намерения, понимает его заботу и в эту минуту осознает, как сильно любит единственного родственника. Больше ему не о ком заботиться.
— Подруга, пап, — отвечает он, специально подчеркивая, насколько велика разница между девушкой и подругой. Отец по-доброму улыбается и испытывает явную неловкость, а Стайлз молча подходит и… обнимает его.
— Спасибо, — произносит он, чувствуя ответные объятия. Стайлз поднимает взгляд, а затем медленно закрывает глаза и произносит уже скорее на автомате: — мне, правда, было плохо. Видимо, инфекция какая-то…
Отец ничего не отвечает. Его объятия крепкие и теплые. А Стайлз усиливает свою хватку и концентрируется лишь на эмоциях Джона, пытается прочувствовать их. Спустя милисекунды мгновений он ощущает заботу, усталость, подавленность уже на эмоциональном уровне. И эти чувства суммируются, становятся единым сгустком энергии, который Стайлз, по-прежнему не открывая глаз, словно сжимает в руках. Эти эмоции переплетаются между собой как ленты, а затем медленно проникают в кровь и сознание, отчего телу становится необычайно легко и… комфортно. Отрицательная энергетика, подавленные чувства и плохое настроение отпускают Джона и переходят к Стайлзу. Все это проходит за считанные секунды. Они оба это чувствуют, но ничего не скажут друг другу.
Стайлз открывает глаза, отстраняется от отца и становится обычным Стайлзом — улыбчивым и заботливым сыном.
— Я пойду делать уроки, — говорит он. — Теперь я чувствую себя лучше.
Он уходит сразу же, стараясь не смотреть в глаза и не замечать, что выжатый досуха Джон медленно садится на диван и сразу хватает початую бутылку с журнального столика.