— Ты говорил, что не будешь совершать плохих поступков.
— А ты обещала оставить меня в покое, — он пожимает плечами. — Мы оба не сдержали обещания.
От него пахнет сигаретами, но не так как раньше. Теперь от него не несет никотином, теперь это напоминает аромат… смешанный с ароматом геля для душа. Лидия сглатывает и снова делает вид, что эти мысли — не ее. Стайлз подыгрывает ей.
— Я думаю, Скотт не придет в восторг от того, что ты и твоя новая подружка делаете.
Стайлз отлипает от стены и подходит к ней нарочито близко. Он выше ее, смотрит сверху вниз, наверное, впервые. Лидия не то чтобы теряется — привлекательные парни уже давно не вгоняют ее в краску. Но ей непривычна такая вот близость Стайлза.
— И что ты сделаешь? — он приближается к ее уху, переходит на шепот: — Расскажешь Скотту о том, какой я непослушный ребенок?
Флиртовать со Стайлзом кажется таким же диким, как и угрожать самой Кире. Былой цинизм и былая уверенность таяли под натиском запредельной и неизвестной ранее близости. Лидия чувствовала, что ее воспоминания о тех двух разах кто-то вскрыл штопором — и они вырвались наружу как шампанское.
— Лучше расскажу Малии о том, чем и с кем ты занимаешься, — выплевывает она, сохраняя сталь в голосе, но теряя прежнюю прыткость. Ее накрывает уже не непривычность, а какая-то ненормальная нежность, и теперь в голове ее взрываются гейзерами воспоминания о цветах, о цветах и комиксах. Лидия понимает: ей этого недостаточно, она хочет еще.
— О себе тоже расскажешь? — он выпрямляется, а Лидия открывает глаза и пытается вылезти из этой вязкой нежности. Но ее сокрушает желание продлить это чувство, которое успокаивает ее, топит все ее переживания. — Или ты считаешь, что ментальный секс — это не измена?
Он нарушает их безмолвный консенсус — озвучивает вслух то, что прежде они не обсуждали. И честно, еще пару дней назад Лидия бы растерялась, но теперь она… теперь она спокойна. Теперь она больше не боится этих странных разговоров со Стайлзом, непонятной связи со Стайлзом, непонятных отношений со Стайлзом.
— Ну, это ты встречаешься с ней, не я, — а потом она усмехается и почему-то находит нужные слова. Вообще, такое редкое бывает, она из числа умных на лестнице (тех, кто придумывает достойный ответ уже после разговора), но в этот раз, видимо, ее мозг работает лучше. — Ты бы поберег свою девушку от Киры, а то мало ли, — она пожимает плечами и этим самым выводит Стайлза из себя. Он моментально меняется в лице, сжимает зубы, хватает девушку за локоть и припечатывает к стене.
Его силу Мартин ощущает впервые, а еще впервые он так нагло и бесцеремонно хватает ее за шею и злобно смотрит в глаза. Впрочем, Лидия выдыхает и позволяет ему касаться себя, решая стать такой же, как он. В конце концов, чтобы понять как мыслит Стайл, надо стать похожей на него. Надо увидеть мир его глазами.
Надо стать с ним единым целым.
— Я же сказал тебе оставить меня в покое, так какого черта ты лезешь в мою голову?! — он цедит слова сквозь зубы, с его языка каплями капает злоба, она ошпаривает, но Лидия смиряется с этими ожогами, и устремляет столь же гневный взгляд на него.
Она станет хамелеоном для него. Станет ему подобной, если ему так хочется внимания.
— А ты не пускай меня, — выплевывает она. — И не прикасайся ко мне, если так сильно хочешь разлюбить меня.
Он лишь усиливает хватку, отчего Лидия чуть выше поднимает голову. Она не знает, что происходит в его голове, но теперь и не пытается разобраться.
Она перешагивает черту: принимает действительность такой, какая она есть, принимает Стайлза таким, какой он есть, принимает свои чувства к нему в их первозданности и иррациональности.
— Ты лжец, — быстро шепчет она, внимательно смотря в его глаза, делая зрительный контакт таким сильным и чувственным, чтобы его было трудно разорвать. — Тогда, в цветочном магазине и на автомобильной свалке ты был прежним Стайлзом. Ты становишься прежним ради меня, вот что тебя пугает. Даже чары Киры здесь бессильны.
Она аккуратно касается его запястья и с неимоверной легкостью убирает его руку от своей шеи. Он все еще зол, но уже не так циничен, как раньше.
— Покажи мне нового Стайлза. Такого, какого я видела вчера, — она опускает и отпускает его руку, а потом приближается к его шее, чуть ли не ластится кошкой, позволяя себе эту игру. Она поддастся ему ради того, чтобы увести его у Киры, чтобы избавить его от ее влияния.
Чтобы вернуть его стае.
И себе.
— Покажи мне мир теней.
— Не думаю, что ты готова к нему, — тут же огрызается он, снова начиная возвращать себе свое прежнее безразличие. Лидия знает, что с каждым днем у нее все меньше власти над ним, и это подстегивает ее сказать:
— Тогда подготовь меня к нему, — быстрее, чем она успевает сообразить, что вообще несет. Девушка отстраняется и снова поднимает голову выше. От нее по-прежнему пахнет этими одурманивающими духами, и ее рыжие волосы так же безупречно уложены. Стайлз смотрит на нее, пытаясь заставить себя испытать к ней безразличием.
Не может.
А Лидия такая дерзкая в своей красоте, такая уверенная в своей правоте, что это почти бесит.
— Только ты и я, Стайлз, — уверенно произносит она, а затем улыбается и повышает ставки: — Никакой Киры, никакого Эйдана.
Прежде, чем он успевает что-то сказать, она уходит.
2.
Они снова встречаются, но теперь на дворе и теперь при свидетелях. Эллисон без умолку трещит о предстоящем дне города. С тех пор, как в Бейкон Хиллс все чинно-мирно (если не считать девиантности Стайлза) Эллисон стала чуть ли не самой главной активисткой школы. Недавно она даже устроила что-то вроде конкурса талантов, где старшеклассники принимали участие, а преподаватели хвалили Арджент за ее шоу.
Лидия в это время штудировала учебники по праву, а Стайлз пробовал на вкус самокрутки с Кирой. И Мартин не знает, что ее обижает больше — такая напускная вежливость Эллисон, или самое настоящее безразличие Стайлза.
— Это будет на выходных, — Эллисон с улыбкой говорит о предстоящем мероприятии. — На городской площади будет концерт. Мы можем сходить и посмотреть.
Она улыбается, ища ответный оклик в каждом взгляде, но Стайлз затягивается сигаретой с таким наслаждением, что мир для него вообще не имеет никакой ценности, а Лидия цедит взглядом его, явно пропуская половину слов мимо ушей. Только Скотт улыбается по-доброму, а Айзек по-хозяйски обнимает Эллисон за талию и привлекает к себе.
МакКолл усмехается и отводит взгляд.
— Что думаешь, Стайлз? — Лидия несколько парализует Эллисон своим участием. И не важно, что Мартин обращается только к одному человеку, важно то, что она проявляет хоть какие-то признаки причастности. — Погуляли бы, как раньше?
Стайлз выдыхает дым так, будто его снимают для какого-то клипа. Вены на предплечьях выпирают. Лидия замечает, что часы на руках парня несколько потрескавшиеся, будто их уже носили. Не удивительно, если он и Кира снова совершили налет на какой-нибудь магазин.
— Кого позовем? — он выдыхает слова вместе с дымом и скалит улыбку. В его взгляде — осколки, и Лидия чувствует едва ощутимые покалывания от таких вот взглядов.
— Хейден, Лиама, — тут же влезает Айзек, впервые подавая голос за долгое время. Стилински же кривовато улыбается и пожимает плечами, как бы говоря: «Кто знает, пойдут они или нет».
— Можем позвать Эйдана, — Стайлз улыбается, а потом, не глядя на Мартин, но словно чувствуя ее гневный отзыв, отвечает: — Чем больше народу, тем веселее.
— Нет, — обрывает Лидия, не замечая никого кроме Стайлза. Что ж, в каком-то извращенном смысле, он добился ее, только вот нужно ли ему теперь это? На самом деле, Вселенная — та еще сука. Она дает тебе то, что ты хочешь, но тогда, когда тебе это уже не нужно. — Мы и так в последнее время слишком отдалились друг от друга, так что в нашем случае, чем меньше народу — тем лучше.
Стайлз затягивается дымом, прикрывая глаза. Кажется, ему вообще плевать, с кем идти и куда идти. Кроме сигарет для него ничего не существует. Ну и кроме Киры, конечно же, с ее дешевой гедонистской концепцией.