— Стайлз…
— Нет, Питер. Прости. Я правда не могу.
Девушка опустила голову, скрывая слезы в глазах. Ей было непонятно, почему Волк не понимает того, что ей сложно бросить здесь все, к чему она привыкла за последние полтора года. И к кому она привыкла.
Хейл же молча смотрел на такую желанную девушку, которая его сейчас практически бросает: она ведь прекрасно знает, что он сам не может остаться с ней во Вьетнаме. И ему было больно от того, что он может потерять ее снова, только найдя после долгой разлуки. Но говорить он этого, конечно, не собирался.
— Я пойду, — наконец севшим голосом процедила Стайлз, вытирая глаза и поднимая голову. — У меня смена через полчаса.
Не дожидаясь ответа, она почти бегом отправилась вон с пляжа, оставляя Волка в полной потерянности и недоумении.
Весь оставшийся день они не видели друг друга — Питер неохотно собирал вещи, а Стайлз работала в кафе, стараясь не думать о том, какое идиотское решение она приняла. Каждому было плохо, но оба оказались настолько упрямы, что не захотели обсудить это по-человечески.
И вроде все было решено, ход Стайлз сделан — она остаётся, — когда ее коллега ближе к восьми вечера передала ей записку, где ровным почерком старшего Хейла было прописано:
«У меня рейс в 11:50. Если все же передумаешь и решишь вернуться домой, и ко мне в том числе, буду ждать тебя у входа в местный аэропорт в 9:40. Решать тебе, Оленёнок, я приму любой твой выбор, ведь ты сама знаешь — Волки верные существа.
Мне, наверное, и правда нечего тебе предложить кроме своей верности — драгоценности и финансы для тебя ничего не значат, по опыту знаю, а сила и власть для тебя пустой звук.
Но, Стайлз, мне и правда плохо без тебя, но я понятия не имею, что могу сделать, чтобы ты вернулась ко мне. Наверное, это действительно первый раз, когда я не знаю, что мне делать.
Просто знай: я люблю тебя и приму любой твой выбор. Решай, Оленёнок.
P.S. К записке приложен кулон. С прошедшим днем рождения.
Всегда только твой П.Х.»
Из записки в руки девушки и правда вывалился изящный гранатовый кулон на цепочке из черного золота.
***
Питер не знал, зачем и почему написал ту записку, не знал, зачем передал ее через коллегу Стайлз и уж тем более не знал прочитала ли девушка записку или просто сожгла, чтобы не мучить себя лишними мыслями и сомнениями.
Тем не менее, сейчас мужчина уже около пятнадцати минут стоял у входа в аэропорт, дожидаясь нужного времени. Конечно, ждать бы не пришлось, если бы рейсовый автобус не пришел на сорок минут раньше, но с этим Хейл ничего поделать не мог. Так что ему оставалось только ждать, хотя сил на это совершенно не было.
Хотелось все бросить, зайти в аэропорт, пройти таможню, купить в дьюти-фри какой-нибудь коньяк и забыться на время полета, не думая о том, что Стайлз он все же не нужен больше. Но что-то не давало этого сделать.
Надежда. Она жгла изнутри, заставляла крутить в руках два билета на самолет и размышлять о том, что же всё-таки подумает о нем Стайлз.
А ведь он собирался сделать ей предложение руки и сердца… Еще до того, как она сбежала от него: он хотел построить с ней семью, и был бы совершенно не против детей. Но она сбежала, и его мечты рассыпались в прах. Впрочем, как и сейчас.
Вздохнув, Волк посмотрел на часы.
9:53.
Нужно было идти, чтобы не опоздать на самолет.
Оглянувшись в последний раз в поисках копны светлых, выгоревших на солнце каштановых волос, и, не найдя ее, судорожно выдохнул, входя в помещенное, охлажденное кондиционером, от которого, впрочем, лично Питеру легче не стало — разочарование и глухая боль жгли изнутри.
***
Стайлз так и знала, что проспит! Ведь носиться полночи по городу, увольняясь из кафе, разбираясь с Мишелем по поводу ее должности на фабрике кофе, прощаясь с ним и Гесером, сдавая квартиру владелице и собирая немногочисленные вещи для возвращения домой — довольно плохая идея, особенно с учетом того, что чтобы доехать в аэропорт к назначенному времени, ей нужно встать максимум часам к семи. Но Стайлз проспала и открыла глаза только к половине восьмого.
В панике собираясь и перепроверяя, все ли она взяла, Стилински несколько раз споткнулась, чуть не навернулась, надевая джинсы и благополучно попала в пробку на выезде из Муй Не.
Матерясь, девушка поглядывала на часы, что показывали уже 9:07 и старалась найти пути объезда. К счастью, этого не понадобилось и пробка довольно быстро рассосалась. Но затем встал другой вопрос: куда девать мото-байк?
Стайлз судорожно думала об этом, пока не поставила его на стоянке. Потом, в очередной раз глянув на часы, ругнулась и решила: «Плевать. Мне он больше не понадобится, а вот то, что я опоздала почти на пятнадцать минут — это проблема».
Кинув мото-байк на стоянке, Стайлз кинулась ко входу в здание аэропорта, где только что мелькнуло лицо Хейла.
— Питер! — крикнула она, но Волк не услышал.
Пустившись бежать и с трудом лавируя между людьми, Стилински попробовала снова, уже находясь в нескольких шагах от входа:
— Питер!.. Пит…
Уже влетев в здание, но так и не добежав до зоны досмотра, девушка споткнулась и полетела на пол. И разбила бы нос, если бы чьи-то сильные руки не поймали ее и не притянули к горячему телу.
— Ты всё-таки пришла, — проговорил кто-то бархатным голосом на ухо. Стайлз выдохнула, вырываясь из рук мужчины и поворачиваясь к нему лицом.
— Да. Прости. Я проспала.
Взгляд Питера был полон радости, счастья и восторга. Хейл осторожно потянулся к ключицам девушки и подцепил пальцами кулон.
— И ты надела его. Ты вернешься ко мне…
Интонация была полуутвердительная-полувопросительная, из-за чего Стайлз передернуло. Выдохнув, она порывисто обняла своего Волка.
— Я ведь обещала, что больше никуда не денусь, помнишь? Прости меня, идиотку. Я люблю тебя, — взглянув мужчине в глаза, Стилински осторожно поцеловала его, передавая Волку инициативу и растворяясь в его объятиях.
Больше слов или чего-то еще было не нужно. Стайлз и Питер, наконец, обрели друг друга, заново признали друг друга для себя Истинной Парой.
Они возвращаются домой. Вместе, спустя полтора года после того, как Стайлз сбежала от своего Волка. А все лишь благодаря экскурсии на фабрику кофе и дегустации сорта «Лювак».