Мне смутно припомнился вчерашний пьяный разговор. Анежка вострила уши.
— После четырех, годится? Если что-то не заладится, звякну.
— Я жду, друг мой. Что поделывает Цибулова?
— Множит проблемы.
Шефиня рассмеялась.
— Пока! — сказала она. — Оревуар!
Я отшвырнул телефон и побежал обратно к Блюменфельдовой.
— Не переутомись! — крикнула мне в спину Анежка, но я не обернулся.
За это время Даша успела закончить свои сюсюканья с молодым Гартманом и готовилась уходить. Она держала перед круглым пухлым личиком зеркальце, обсыпанное пудрой.
— Я еще один звоночек, а?
— Прошу! — Она сунула зеркальце в сумочку, воинственно пробежалась пальцами по пуговкам блузки и объявила: — Если меня будут искать, я у молодого Гартмана.
Я многозначительно подмигнул ей.
Она многозначительно подмигнула мне.
— А Цибулова тоже будет? — спросил я.
— Отстань! — отрезала она и покинула помещение.
Я тут же сел к телефону. Мне ответила сама русалка.
— Это опять я, — сказал я. — Пойдемте со мной на гимнастику.
— А профессор Жамберк тоже пойдет?
— Нет.
— Я хочу, чтобы он был.
— Господи! — застонал я. — Может, еще шефа позвать? Тогда бы вы уж точно согласились, да?
— Нет, — ответила она. — Им я уже пресытилась.
— Да вы и вправду стерва!
— Мы оба не без греха. Послушайте, а может, вы попытаетесь уговорить господина Жамберка?
Я молчал. Тишина была долгой. Наконец Ленка спросила:
— Алло! Вы еще здесь?
— Здесь. Я размышляю.
— О чем?
— Пытаюсь разложить все по полочкам. Либо вы страшно любите гимнастику, но боитесь, что я буду к вам приставать, и…
— Что — «и»?
— … и в этом случае Жамберк будет работать вашим телохранителем…
Я опять сделал паузу.
— Либо?
— Либо вы страшно любите Жамберка, но из-за того, что этот дундук сам ни за что не позвонит, мне придется поработать посредником.
В трубке раздалась песенка ее смеха.
— Вы доводите все до крайности.
— А что на самом деле?
— Мне жалко господина профессора. Я не хочу, чтобы он грустил.
— Тогда позвоните ему.
— Не хочу.
— Почему?
— По кочану, — сказала она приятным тоном. Я уже полностью уверился в том, что все это только игра, в которой мне в конце концов удастся забить превосходный гол.
— А если я смогу его переубедить, то вы… пойдете?
— Ну… да.
Вдалеке послышался чей-то чужой голос, барышня Серебряная обратилась к кому-то у себя в комнате, а потом сказала в трубку:
— Мне надо к директору. Позвоните мне, когда договоритесь с господином Жамбер-ком. Прощайте.
И немедленно отсоединилась.
Я развалился в Дашином кресле, на ее подушечке из пенорезины, которую она всегда подкладывала под зад. Еще чего, ящерка ты моя! Я так и вижу, как уговариваю Вашека прийти. И вижу тебя — как ты капризничаешь из-за того, что вечером Вашека не будет. А его не будет. А я буду. Ты от меня не избавишься, потому что тебе не хочется от меня избавляться.
Я вернулся к себе и выждал полчаса. Вполне достаточно, чтобы уговорить этого застенчивого недотепу. В конце концов в такой ситуации он не должен был долго сопротивляться. Время я коротал за чтением письма какого-то психа-пенсионера, который предлагал издательству свои услуги в качестве «безупречного переводчика как с, так и на немецкий, английский, испанский, французский и итальянский языки», потому что прежде он долгие годы работал одним из директоров концерна «Шихт-Унилевер», «что само по себе является рекомендацией в том, что касается знания языков». А как насчет того, что напрямую касается нашего отдела кадров? Я написал привычный отказ — мол, в настоящий момент мы не можем ничего и т. д., но что в будущем мы непременно и т. д. Потом я глянул на часы и отправился обратно в пустую комнату Блюменфельдовой.
Но не успел я туда войти, когда меня опять настиг зов Анежки:
— Карел, телефон!
— Кто?
— Какая-то товарищ Серебряная.
Ого! Что происходит?
Анежка замерла в дверях. Я попросил ее со злорадством:
— Пожалуйста, переключи на Блюменфельдову.
После этого в моей комнате нельзя было подслушивать у второго аппарата. Анежка обиделась и с гордо вскинутой головой закрыла за собой дверь.
Однако же переключила.
— Теперь это для разнообразия я, — сказала барышня Серебряная.
— Помогите!
— Что с вами?
— Я теряю сознание. Не может быть! Вы?!
— Угу. Я только хотела вам сказать…
— Хотели?! Мне?!