— Ты осматривай, если хочешь. А я умираю от голода.
И она, отрезав лежавшим тут же ножом огромный сочный кусок мяса, аппетитно зачавкала. Артур колебался ровно секунду, прежде чем присоединиться к ней.
Утолив голод, молодые люди принялись осматривать помещение. Нигде им не удалось найти ни намека на то, куда делись «долговцы», еще недавно жившие здесь. На газовой плитке стояла сковородка с жареной картошкой — приготовлена, судя по виду, совсем недавно. Кладовая была забита ящиками с провизией, упаковками с чаем, растворимым кофе, галетами. В другой кладовой обнаружился душ, только вода из крана шла холодная — очевидно, электронагреватель вырубился вместе со светом. В шкафу лежало чистое постельное белье, полотенца, рубахи, штаны. В кухонном шкафчике Алина нашла свечи и спички. Артур зажег свечу, открыл крышку на распределительном щите и осмотрел пробки.
— Странно, все в порядке. Все-таки тока нет.
Алина нахмурилась.
— Насколько я помню, у Роте была собственная электростанция на железнодорожной платформе. И вспомогательные дизель-генераторы. Если ток вырубился, значит, что-то случилось на самой Базе «Долга»… Ладно, мы можем переночевать и здесь — забаррикадируем дверь, опустим жалюзи. Будем сидеть тихо. А с утра пойдем на Базу — узнаем, что там стряслось. — Она набрала в чайник воды из-под крана, включила плитку. — Поможешь мне вымыться?
У Артура, несмотря на тревожность ситуации, мгновенно пересохло в горле.
— Помогу тебе… что? — еле выговорил он, сглотнув комок.
— Воду на волосы польешь. Иначе не промыть будет, там такая корка налипла. А потом я тебе…
— А… конечно, конечно.
Они зашли в душевую. Алина скинула грязную одежду, оставшись в трусиках и майке, взяла кусок мыла, залезла с коленями на стул, свесила голову над душевым поддоном.
— Ну… давай!
Артур налил в кастрюлю горячей и холодной воды, потрогал пальцем, размешал.
— Лью.
У корней ее волосы были светлее, чем у кончиков, и от этого у Артура сжималось сердце. Алина безжалостно терла голову куском хозяйственного мыла, взбила на волосах крепкую пену.
— Теперь смывай.
Молодой физик поливал ее голову нежно и осторожно, и один раз осмелился прикоснуться к шелковистым волосам:
— Вот тут еще мыло.
— Спасибо.
Алина обмотала голову полотенцем на манер тюрбана.
— Буду теперь хозяйственным мылом пахнуть.
Артур осмелился сострить:
— Ничего, тебе пойдет. Сразу будет видно: хорошая хозяйка.
Алина хмыкнула:
— Вообще-то плохая. Ладно, набери еще воды и можешь идти, потом я тебя позову.
Пока она мылась, Артур перестилал кровати и разогревал приготовленный прежними хозяевами барака ужин, прислушиваясь к плеску воды за стеной, чертыханиям и тихим постанываниям Алины — несмотря на походные условия, она явно наслаждалась купанием. Потом он тоже помылся, и они переоделись в чистую одежду, поужинали при свечах, запивая жареную картошку и окорок горячим сладким чаем. Потом Алина собрала посуду со стола, составила в мойку и включила воду.
— Ты мыть ее собралась? — удивился Артур. — В холодной воде? Мы же завтра уходим.
— Ну и что? Все равно не по-людски как-то будет: вломились, сожрали, что нашли, оставили свинарник.
— А говоришь, плохая хозяйка. — Артур посмеялся. — Ладно, ложись, я помою.
— Ты точно этого хочешь?
— Ты мне жизнь сегодня спасла. Могу я сделать для тебя хоть такую малость?
— Ладно, — Алина не стала больше спорить, скользнула под одеяло. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Артур помыл посуду — чего он никогда не делал дома и очень редко в общежитии, предпочитая одноразовые тарелки. Алина уже уснула. Молодой физик задул свечу, но прежде чем раздеться и лечь, постоял немного у ее кровати, послушал глубокое ровное дыхание.
— Спокойной ночи, дорогая, — шепнул он.
Казалось, Зона вымерла. Только ветер качал голые ветви деревьев, да хорошо знакомые Никите аномалии парили над самой землей. Временами из набегавших на солнце облаков начинал накрапывать дождь, но потом облако относило в сторону и дождь прекращался.
Хотя пейзаж казался сугубо мирным, Никита ловил себя на том, что чем дальше он идет, тем страшнее ему становится. Почти так же страшно, как в те часы, когда он сидел на вышке, а внизу чередой проходили адские твари. И что самое удивительное, Никите это странным вовсе не казалось — словно его мозг немного повредился от пережитых потрясений.
А может быть, все было проще: на вышке опасность была прямо перед ним, то есть под ним, он мог видеть ее, наблюдать за ней, оценить, насколько она близка к нему. Теперь же его больше всего пугало как раз то, что вокруг не было ничего пугающего. Ведь если ты не видишь врага, он может застать тебя врасплох.