Но Инга сидела на троне и, раскрыв рот, таращилась на меня.
Как на фотографии, сделанной Доброжелателем. Только прикинутая по местной моде — платье охеренной принцессы, золотые браслетики-серёжки там всякие. Благородная дама, как посмотришь. Н-да уж, помню я эту благородную.
Баба, из-за которой я был в запое. Воочию.
— Кгхм, — откашлялся я, решив, что, как мужчина, должен первым прийти в себя. — А там, это… Никого больше нет? Мне б за дела перетереть.
— Ты… не рад меня видеть? — изумилась Инга.
— Нет, — честно сказал я.
— Почему?
Мы долго молчали. Я честно не знал, как ответить на е**нутый вопрос. Почему я не рад… А чему я должен радоваться? Что в моей жизни от этой встречи охеренно изменится? Да что бы ни было в прошлом — какой от этого смысл в настоящем? Умение хоронить или кремировать прошлое — одно из важнейших, приобретённых человечеством. Если начинаешь вместо погребения ковыряться в дохлятине — дохлятина будет вонять, только и всего.
— Во-первых, потому что Ваня умер, — сказал я, глядя в сторону. — Хочешь — сходи, в церкви свечку поставь. Ему, наверное, не помешает. Как он жил — сама знаешь. Может, свечка там и поможет как-нибудь.
— Ваня…
— Во-вторых, меня зовут Мёрдок. И мне так же неприятно тебя видеть, как было бы неприятно, если бы я стоял раком на приёме у проктолога, и в этот момент в процедурную зашла ты в сексуальном костюме медсестры. Всё было, всё закончилось. Мёртвые — к мёртвым, живые — к живым.
В этот момент я твёрдо решил, что любыми путями выцыганю у Сандры меч. И если эта дурёха не хочет жить без меня — ну, значит, мы с ней на**енимся в каком-нибудь живописном месте (не в кабаке, разумеется) и покончим с собой синхронно. Как — это уж по пьяни сообразим. И не такие головоломки разгадывали.
— Нам нужно поговорить. — Инга встала с трона, шагнула ко мне.
— Нет, — сказал я и сделал шаг назад.
— Но почему?! — Она замерла, протягивая ко мне руки.
— Инга, мне не о чем с тобой говорить. У меня здесь другая жизнь, в которую ты никак не вписываешься и не впишешься уже никогда.
— Не зарекайся. У меня тоже имплантирован чип.
— Чи… Чего? — обалдел я.
— Чип. — Инга коснулась пальцами левого виска. — В режиме реального времени записывает опыт. А вся память уже оцифрована. У меня есть аккаунт в проекте, и я даже уже выбрала аватар и класс. После смерти я окажусь здесь.
— Ты за брата моего замуж вышла, — напомнил я. — И он тоже окажется здесь. Так что ты даже после смерти продолжишь грустно елозить по его мягкой сосиске, пока форматирование жёсткого диска не разлучит вас.
— Это я и хотела тебе объяснить!
— Почему у Федьки мягкая сосиска? Да я и сам знаю. Тестостерона нет. Он от сидячего образа жизни в ноль скатывается. Каких бы ты в играх монстров ни зах**чивал.
— Я хотела тебе объяснить, почему вышла за него замуж.
— Мне не интересно.
— Вань… — шагнула она вниз.
— Мёрдок, — поправил я, отступив на шаг.
— Б**дь, ты серьёзно? — всплеснула руками Инга. — Это в честь того зеленорожего наркомана и сатаниста?
— Нет, б**дь, в честь Колина Мёрдока, который одноразовый баян изобрёл! Инга, свали отсюда, а? Ты ж никогда не была тупой курицей. Нахера начинать? Тебе не идёт. Живи, радуйся, получай удовольствие. Перед кем ты оправдываться собралась? Я хоть раз в жизни перед кем-то оправдывался? Творил, что хотел, и слал всех на**й.
— Знаю… — Пригорюнившаяся Инга уселась на ступеньку. — Но, понимаешь… Мне кажется… Кажется, что все эти извинения и оправдания — они не для других, а для себя. Мне это нужно. Понимаешь?
— Ну так оправдывайся дома, ночью, под одеялом, так, чтоб я этого не видел и не слышал.
— Я хочу, чтоб ты видел и слышал.
— А дальше что? Мне посмотреть, как вы с Федькой е**тесь? После чего мы все возьмёмся за руки и пойдём к семейному психологу? Ты сколько уже в Штатах прожила? У тебя американизм головного мозга?
— Год.
— Год?! — воскликнул я, и эхо разнесло мой голос по залу.
Ё**ный страх… Так она с братаном уже практически столько, сколько я отвисаю в этой педовне. И он молчал.
Он. Сука. Молчал.
— Мы познакомились, когда он приехал за твоей мамой, — бормотала Инга, суматошно хрустя пальцами. — Вы с ним — одно лицо просто, а я… И он… Я понимаю, насколько это всё глупо, Ва… Мёрдок. Но он был таким вежливым и обходительным, так на тебя походил при этом, что…