— Так, — сказал я, когда мы прошли за кулисы. — Меня там на стрелку позвали, так что я отскочу. Когда это позорище доиграет, дуйте на сцену и джемуйте инструментал. Матом не орать! Ромыч, я знаю, что у тебя есть микрофон. Достанешь — я тебе его потом в жопу заколочу, понял?
— Слышь, ты!
— По**зди мне ещё. Премии лишу. Всё, ушёл.
— А «Живых» не послушаешь? — удивилась Сэнди.
— Не, у меня ухо нежное, я от такой х**ты обсираюсь. Ты мне потом перескажешь самые яркие моменты.
TRACK_69
Раз уж время назначили без меня, то уж место я выбрал самостоятельно. С чувством, с толком, с расстановкой... С сигареткой, опять же.
— Мёрдок, почему мы должны разговаривать с сортиром? — донеслось из-за двери.
— Это один из этапом просветления, Ник, — сказал я, балуясь с дымком круче Гэндальфа. — Сначала тебе нужно постичь мудрость сортира, а уже потом ты поднимешься до высочайших степеней познания и преисполнишься истины.
— А почему на участке Сандры? — спросил Федька.
— Это хэзэ, — честно признался я. — Тут уютнее. Так вы чего хотели-то? Излагайте, что ли, пока у меня приёмные часы не закончились.
Они закряхтели, озадачились. Я довольно улыбнулся. Всё-таки я гениален, что ни говори. Скоро все директора и прочие деловые люди начнут перенимать мою стратегию: вести деловые переговоры исключительно на очке. Так всякая мелюзга, которая решила потревожить тебя своей хернёй, впадает в ступор и задумывается: «А так ли уж важна моя херня, чтобы поверить её сортиру?»
Важный вопрос. Вот ты! У тебя есть какие-то предъявы к кому-то? Подойди к своему сортиру и попробуй изложить. Если нормально изложится — значит, иди к кому надо, а если на середине поймёшь, что ты — долбо*б, несущий херню перед сортирной дверью, то и нехер людей отвлекать по беспонту.
В моём случае, правда, ребята попались упорные. Покряхтев и посмущавшись, они преодолели психологические барьеры (Ник, сука, опытный в этом деле) и затеяли говорить:
— Слушай, я понимаю, что ситуация за гранью идиотизма, но я хочу просто попросить за своего брата, — сказал Федька.
Я озадаченно пёрднул, и Федька по интонации сообразил, что я требую пояснений.
— Короче... Мёрдок, у тебя ведь всё хорошо, ведь так, да?
— Да я по жизни в шоколаде, — не стал я спорить.
— Ты здесь, в виртуале, строишь свою жизнь... Или ломаешь её. В общем, делаешь с нею всё, что захочешь.
— И у тебя на меня встал? — предположил я. — Федь, ну это... Ну — нет. Ни при каких обстоятельствах. Я высоко оценил тот факт, что ты ради моего высочайшего расположения ё**ул Мудайкла-Дристана, которого я предлагаю с этого момента называть Мудристан Великий, но всё равно — нет. Мне жопа нужна для совершенно других дел. Вот как, например, сейчас.
— Да я не об этом! — заорал обозлённый Федька и даже стукнул по двери кулаком.
Ишь, как возбудился. Опасный пидарюга. Точно пора валить из города, пока до беды не дошло. Вот прям чувствую зов Мэйтаты. Ментальный, астральный — такой какой-то. Ждёт он меня. Бухла по-любому затарил столько, что крышей поехать можно.
— Мёрдок, — перехватил безвольно повисшую нить переговоров Ник, — пойми, Иван Воронцов — инвалид, чудом вернувшийся к жизни. Благодаря... тебе... Ну да, благодаря тебе — он сейчас богат и знаменит. Но ты сейчас уроешь его. Понимаешь? Ты закопаешь его в землю. И он больше не сможет подняться. Он потеряет всё.
— Вот именно об этом я и говорил, — буркнул Федька. — Подумай, насколько маме больно будет на это смотреть. Подумай, что с ним будет, если он осознает себя неудачником, который потерял все лучшие годы, у которого больше нет ни единого шанса. Что бы сделал ты?
— Забухал бы, — не задумываясь, ответил я.
— А у него всего одна почка. И здоровье уничтожено двенадцатилетним запоем и десятилетней наркоманией. Ну и двухгодичная кома тоже ни разу не прибавила очков.
Я затянулся.
— И что вы предлагаете? Чтобы я сказал: «Ладно, Вань, ты крутой, я сдаюсь?»
— Нет, — снова вмешался Ник. — Это не сработает. Я ведь знаю тебя, Мёрдок. Ты... Помнишь, ты показывал мне картину, которую подарил тебе Дерек?
— Нет.
— Это было когда мы пили вместе с Экси.
— Не исключаю.
— Эта надпись — «А он, мятежный, просит бури», или как-то так. Ведь это верно и для тебя, и для него. Он не примет подачки, это его только подкосит. Ты, Мёрдок, ты уже перешагнул этот рубеж, ты смотришь на себя без розовых очков, ты научился работать с первоосновами, ты великий и...
— Тихо! — прикрикнул я. — От таких речей встаёт у меня, а я на очке сижу. Если у меня балда в фаянс упрётся — я ж расстроюсь, Ник. Тебе и огребаться. П**ды получишь по-взрослому.
— Ваня совсем не такой, — вмешался Федька. — Он не хочет верить, что он — никто. Он хочет верить в победу, в себя. В то, что он способен легко и просто одолеть тебя одной левой. Но это ни разу не так. Ты, благодаря разработанной мною системе прокачки...