— Правильно, — согласился я. — Оттуда ж виднее, как нам тут живётся.
— В том и дело, что нет! — воскликнул Доброжелатель и даже встал. — Психолог не должен тебе сопереживать, не должен проявлять эмпатию. Его работа — слушать тебя и осторожно направлять твои мысли в сторону... в нужную сторону, в общем.
— Ладно, не звезди, — отмахнулся я. — Давай по делу. Сколько человек можно на квест-то взять? Я ж один, небось, не вытяну.
TRACK_10
Той ночью я решил заночевать в одну каску у себя дома. Сандре чего-то на**здел. Настроение было — ну вот вообще никого видеть не хотелось. Да и то — кому ж приятно бабе каждую ночь показывать, что у тебя кукуха не на месте в плохом смысле слова?
Сумасшествие должно быть контролируемым и продуктивным! А пока никакого контроля нет, нужно изолировать себя от общества. По возможности. Моё счастье — я особо общество не предпочитаю, поскольку сам по себе — исключительный и самодостаточный.
В общем, вошёл в тихий дом, закрыл дверку, порубал, чем бог послал, да и попёрся спать. Даже не прибухнул. Для чистоты эксперимента посмотрим, как без бухла спаться будет.
А спалось хреново. Зато к часу ночи две песни сочинил, одна другой шизовее. Потом вроде сморило...
— Ванюша!
— Матушка!
Мы бежали навстречу друг другу по виндовской «Безмятежности». Я плакал от счастья, вытягивал руки вперёд...
Но вот пространство странно исказилось, и я пробежал мимо моей мамы. Остановился, обернулся и увидел, как она, присев на корточки, обнимает мелкого пацана с моим лицом.
— Ванечка, малыш, а где же твой братик?
Малыш только что улыбался, но вдруг лицо его словно окаменело. На нём появилась кровь.
Пацан развернулся на сто восемьдесят градусов, как заикающийся волшебник в первом Поттере.
На затылке у него было второе лицо. Такое же.
— Я здесь, мама! — сказал пацан.
— Ну, слава богу.
Мама обняла его.
— Алё! — заорал я. — Мама, я тут! Я! Тут! Он убил меня!
Мама не обернулась. Только Федькино лицо у неё над плечом оскалило зубы.
Стук раздался сзади. Я обернулся и увидел лес. Фред мерно махал топором, рубя здоровенную сосну.
— Иногда гуляю, — сказал он. — Просто хожу по городу. Хожу и хожу. Когда не работаю.
Тук. Тук. Тук.
— Я люблю топор.
Я повернул голову и увидел сидящую на пеньке Дриаду Сью. Она была голая. Босые ноги поставила на лезвие двустороннего топора и страстно облизывала полированную рукоятку.
— Обожаю топор.
Тук. Тук. Тук...
***
Я проснулся, потому что свалился с кровати. А может, свалился, потому что проснулся.
Вот вштырило, а... Так и запишем: без бухла легче не становится. А если не становится — так какой смысл тогда понижать качество жизни?
Не найдя внятного ответа на этот важнейший вопрос, я достал из инвентаря бутылку и начал было пить...
Тук-тук-тук.
— Сука! — заорал я, обливаясь и плюясь вискарём. — Х*й, б**дь...
И тут до меня дошло, что стук доносится со стороны окна. Я встал, морально настроив себя на то, чтобы увидеть там рожу брательника, но увидел внезапно рожу Ника.
Шиза стала совсем страшной и странной. Но я открыл-таки окно и спросил:
— Ты денег принёс, или ты на самом деле баба? В противном случае цель визита мне не ясна.
— Мёрдок, я не могу заснуть, — сказал Ник, глядя на меня упоротым взглядом. — Расскажи ещё что-нибудь.
— Чё? — удивился я.
— Расскажи мне о своей жизненной философии. Она как кислота разъедает моё восприятие мира, но я не могу выбросить её из головы. Расскажи мне больше!
— Ник, иди ты на...
— Деньги — не вопрос.
Звяк.
Вы получили 1500 золотых в качестве презента от Ника
Херасе...
— Такого говна мне ещё не снилось, — признался я.
— Ты думаешь, что видишь сон?
— Я определённо вижу сон. При том — кошмарный. Потому что ко мне в окно лезет мужик, который не может без меня уснуть.
— Я научу тебя, как отличать сон от яви, — сказал Ник и перелез через подоконник.
Я посторонился. Хрена б не, весело же.
— Ну, научи, глюк, — разрешил я и сам уселся на подоконник, спиной ко двору. Пригубил вискарика.
— Самый простой способ — найти что-нибудь написанное, — сказал Ник. — Например, вот... Господи, это что, кровь?
— Где? А, да. Это Мэйтаты, я про него рассказывал.
Ник завис над моим бутылочным столиком, на котором Мэйтата однажды написал кровью свой адрес.
— Эм... Ну, в общем, сойдёт. Посмотри на эту или любую другую надпись, отвернись, а потом посмотри снова. Если надпись осталась неизменной — значит, это не сон. Во сне всё постоянно меняется, мозгу не интересно два раза смотреть на то же самое. Он меняет декорации ежесекундно.