— Кроме меня — Сандра, Иствуд? — деловым тоном спросил Дон.
— Угу. Ромыча возьму тоже, а то обидится ещё.
— Нужен маг.
— Опять двадцать пять...
— Не шутки, Мёрдок. Маг и жрец. У нас ведь, как я понимаю, будет один шанс?
— Абсолютно один.
— Нужно подготовиться. Арчибальд неплохо себя зарекомендовал, болтать он не будет...
— Никогда? — перебил я. — Ты в этом уверен, Донни? У нас тут даже срока жизни нет. Если он через четыреста лет вдруг проговорится, это может иметь п**децовые последствия.
— Для кого?
Я завис. Хмыкнул, отхлебнул чаю.
А ведь правда. Ну, выяснится через четыреста лет, что корпорация всех на**ала. Во-первых, к тому времени уже никого из моих наследников тупо в живых не останется. Во-вторых, мне тут, в виртуале, будет до сиреневой звезды. Ну, огребёт проблем корпорация. Да и хрен бы на неё... И опять же — это всего лишь слова. Доказательств не будет никаких. Нам ведь главное — сейчас всё тихо провернуть. Концерт пройдёт, шумиха уляжется, а там уже, в принципе, похрену всё.
— И потом, — сказал Дон. — Ты уже решил точно, что сделаешь после того, как отберёшь права у своего брата? Честно скажу: я бы хотел, чтобы ты вернулся сюда. Ты серьёзно травмирован, Мёрдок. Ты лежишь там в коме уже почти два года. Тебе понадобится длительная реабилитация, и вся твоя последующая жизнь будет сопряжена со множеством ограничений. Плюс, возраст. Ты ведь не мальчик, организм будет стареть. Я думаю, ты будешь только испытывать разочарование за разочарованием.
— Донни, давай об этом после поговорим? — предложил я. — Не знаю... Я ещё даже не там. Вот когда буду там — будет видно. А пока...
И тут у меня в интерфейсе всплыло уведомление о том, что на зеркальце пришёл новый видос.
— Погодь, — сказал я.
Поставил на подоконник кружку, достал зеркальце и ткнул на посмотреть.
— Зырь ютуб, — пригласил я Дона разделить удовольствие.
Удовольствие оказалось такое себе. На экране появилась печальная рожа моего брата.
Он сидел в какой-то халупе на фоне обшарпанной стены. Небритый, всклокоченный, в футболке за сто рублей. Прям видно, как армия стилистов старалась создать имидж опустившегося человека. Но у меня-то глаз намётанный. Я-то знаю, как это выглядит, когда тебя судьба е**т во все щели. У таких людей взгляд совсе-е-ем другой.
— Здравствуйте, — дрожащим голоском заговорил Федя. — Я решил записать это видео, потому что на меня в последнее время вылилось слишком много грязи, от которой я просто не знаю, как отмыться. Я обращаюсь к вам, к фанатам творчества моего брата, Ивана Воронцова, больше мне не к кому обратиться. Когда Ивана пырнули ножом... — Тут он сделал паузу, изображая борьбу с эмоциями. — Я... Я не знал, что делать. Что бы вы сделали на моём месте? Если бы знали точно, что ваш родной брат никогда не придёт в себя, никогда не выйдет из больницы, не вдохнёт полной грудью свежего воздуха, не заговорит, не улыбнётся, не обнимет любимую девушку?
У меня аж в глазах защипало от жалости к самому себе. Кто ж там текст-то писал такой трогательный? Сильномогучий человек! Может, даже Вейдер.
— У меня была возможность дать ему новую жизнь. Его мозг всё ещё функционировал, и я, нарушив правила корпорации, оцифровал его. Иногда правильные поступки — наказуемы. Что ж, я согласен с увольнением. Я это заслужил! Несмотря на то, что основой корпорации была моя идея, я создал проект и я вложил в него все свои деньги, потому что верил в эту идею. Верю в неё и сейчас. Я даже готов был бы смириться с тем, что меня за мой поступок отправят в тюрьму. Но с чем я не могу смириться, так это с тем, что корпорация, выбросив меня, собирается эксплуатировать моего брата для получения сверхприбыли. По закону, мне принадлежат все права на его творчество. Они же хотят упрятать меня в тюрьму и лишить всех прав, предъявив абсурдные обвинения! Я любил брата, я был на его последнем концерте... — Федька всхлипнул, но «взял себя в руки». — Однако у этих людей столько денег и столько власти, что я не удивлюсь, если они добьются своего. Они приберут все права к своим рукам. И тогда мой брат превратится в их марионетку. Они смогут шантажировать его... Вы знаете, что у нас есть мать. Она одинокая женщина, убитая горем по фактически погибшему сыну. А теперь, если и второго сына посадят в тюрьму — представьте, каково ей будет? Разумеется, корпорация будет платить ей какие-то гроши, заставляя моего брата играть новые и новые концерты. Вы все его помните. Помните его несгибаемый дух. Хотите, чтобы он из иконы рок-н-ролла превратился в поп-идола? Такой музыки вы хотите?