— Пф! — возразил я.
Прошёл к окну. Вот эта улица, вот этот дом! И другой дом, и третий тоже. Короче, размахнулся я своим мега-мечом и жахнул по стеклу что есть дури. Меч отскочил, как будто я битой по батуту у**ал, и звезданул мне между глаз.
Когда я пришёл в себя, оказалось, что я лежу на полу, а надо мной две обеспокоенные рожи. Одна — Сандры, а другая — Ника. Ник колдовал. Я чекнул здоровье и мысленно поматерился, чтобы не смущать отряд ненормативной лексикой.
— Мёрдок, ты дебил, — поставила мне диагноз Сандра. — Повезло, что плашмя прилетело. А то вошёл бы в историю, как самый дебильный жмур за всю историю виртуала.
— Бать, ты в поряде? — спросил Коляныч.
— В полном. — Я достал бутылку. — Щас прибухну — и пойдём ключи искать.
Мнения разделились. Большинство — все — предлагали подняться на третий этаж и начать искать оттуда. Я же послал их на**й и пошёл в столовую, которую у нас называли «Актовый зал». Кстати, когда с той девчонкой история случилась, я потом пытался оправдываться тем, что актовый зал — по определению вроде как предназначен для актов, а для каких именно — не уточнялось. Увы, не прокатило. Это только в США всяких можно до**аться до слова и опустить корпорацию, а у нас, в родных пенатах, испокон веков только одна схема работает: «Я — начальник, ты — дурак».
В общем, все попёрлись, как идиоты, наверх, а я проревизировал столовку, не нашёл там ничего интересного и пошёл к туалетам. Запас выпитого позволял мне как минимум поссать, и я решил, что давно уже не ссал в школе, так чё бы и нет.
Всё тут осталось без изменений. Окно закрашено коричневой краской, причём, так «аккуратно», что как будто бы не краской, а просто какие-то угрёбки от нехер делать дристали в стекло на меткость. Никаких тебе кабинок — стесняшки для пидарасов. Просто — возвышение, престол, как во дворце разрабов. Но там на таком трон стоит, а тут — просто две дыры эмалированные. В одной — всегдашняя куча несмываемого говна с мухами. Аж на слезу пробило.
Чтобы не плакать, я решил повеселить себя. Развязал штаны и провозгласил:
— Сенсация! Тридцатилетний Мёрдок достал х*й в средней школе, и ему за это ничего не будет!
Насладившись звучанием своего голоса в туалетной акустике, я по-злодейски расхохотался и уже было собрался активировать самый полезный игровой навык, как сзади раздался другой голос:
— Ваня?
Я резко обернулся, сжимая в руках член, и увидел её.
Ту самую девчонку из школы. Только немного не в том возрасте. Ей было лет тридцать, как и мне. Ну а гнить она, судя по всему, начала лет десять назад.
TRACK_21
— Соня? — сразу вспомнил я имя. — А ты как тут?
— Это твоя память, — сказала она.
— Это мужской туалет, — возразил я. — Вы, бабы, б**дь, и без того лезете везде и всюду, так от вас теперь ещё и в своём родном сортире не скрыться?! Нет уж, на**й, иди в свой, через стенку! Там раздельные кабинки и стерильные унитазы, благоухающие розами. А тут — суровое мужское царство. Андерстуд?
Для пущей выразительности я потряс членом.
Кажется, зря. Соня явно возбудилась. Облизнула гнилые губы гнилым языком и сделала шаг ко мне.
— Это ты убил меня, Ваня, поэтому я здесь, — прошипела она.
И над головой у неё появилась полоска здоровья.
Да ё* твою мать, поссать спокойно не дадут!
— Это ты не п**ди, — возразил я. — Ты как перевелась — я тебя ни разу не видел.
— В двадцать лет я покончила с собой.
— Бля, а я-то тут вообще при чём?! Пять лет прошло, ку-ку!
— А ты и ни при чём, об этом говорит логика. Ведь у меня мама погибла, отец начал пить, залез в долги, продал квартиру, я забеременела от наркомана, вылетела из института. У меня были причины покончить с собой. Но раз я здесь, значит, ты считаешь себя виноватым. А вина требует наказания. Возьми трубку, мама звонит.
— Че...
Входящий звонок от абонента Мама
Принять вызов? Да/нет
Я выбрал «Да» и обнаружил себя в открытом кафе в Барселоне. Первая фаза моей звёздной карьеры. Ярко светит солнце, на столике — кружка пива. Напротив меня — какая-то барселонская шалава источает флюиды.
— Извиняй — матушка, — говорю я ей и подношу к уху телефон.
Шалава не понимает ни слова. Только телефон взглядом ощупывает. Оценивает, планирует. Обобрать ночью и свалить, или же прилепиться надолго, изображая пылкую любовь, и выдоить досуха?
— Да, мам, перезвоню, — говорю в трубку.
Сбрасываю, перезваниваю — чтоб ей деньги не тратить на международный звонок.
— Как ты, Вань?
— Да нормально, работаем. Сама-то как? Я в Европе сейчас. Тебе привезти чего?