Так-с, ну-ка, Мёрдок, давай глазоньки покамест закроем и внутренним взором оценим своё состояние.
Ага, вот, самое главное — это «алкашка». Тут у меня, как всегда, ювелирно. Миллиметрик до алкоголизма. И ведь аж дрожит, сука такая, так и стремится до конца доползти, головняков мне создать.
Получается, сейчас только пивка глотну для поправки башни — и п**дец-караул. Н-да, засада. Здоровья, кстати, тоже кот наплакал. А уж сил — тех и вовсе нема.
Зато я могу скинуть разнообразных отходов. И, судя по расчётам системы, это мне и алкашку назад оттянет, и здоровья добавит. Сил, правда, не прибавится — ну оно и логично. Для сил — это надо сожрать чего-нибудь. А жрать без пивка — самоубийство. А чтоб пивко хорошо легло — надо «алкашку» притушить.
В общем, все дороги ведут в Рим.
Я развязал верёвочки на штанах.
— Мёрдок, ты, может, на меня хотя бы посмотришь? — услышал я голос Дона.
— Не могу, братка, — тихо сказал я. — Стыдно. Спасу нет, как стыдно...
— Помнишь, что вчера натворил?
— Конечно. Каюсь...
— Что?
Я грустно подышал, сидя с развязанными штанами и закрытыми глазами. Вот ведь злой какой человек — Дон. Нет чтоб покаяние принять и отъ**аться — ты ему всю душу вывороти. Прям священник католический, мать его разэдак.
— А какой был вопрос? — Я решил тянуть время.
— Мёрдок, ты ведь ничего не помнишь? — вздохнул Дон.
— Им-м-мя помню, — содрогнулся я. — Мёрдоком меня звать.
— Боже...
— Чего? Попутал?
— Ещё как. Тебя зовут Теодор, а Мёрдок — вон, в соседней камере спит.
Я вскочил с тяжело бьющимся сердцем. Штаны упали. Я завертел головой, увидел себя... Тьфу, б**дь!
— Донни! — рявкнул я. — Тебя грохну однажды нахер за такие п**данутые шуточки!
Дон благодушно ржал надо мной. Но вот в руке у него появился кувшин. Он просунул его между прутьями решётки.
— О! — сменил я гнев на милость. — Пива-а-а...
— Вода.
— Дон, ты совсем ополоумел?! Х*ли мне с этой твоей водой делать? Залупу полоскать?
— Можно мне воды? — прохрипел голос из соседней камеры.
— Перебьёшься, — огрызнулся я и забрал кувшин у Дона.
Выглотал весь, до дна. Тьфу ты, гадость какая — вода! Абсолютно бессмысленный напиток, нахер его изобрели вообще — не понимаю.
А сил чутка прибавилось. И на клапана́давануло. Вернув Дону пустой кувшин, я подковылял к сральнику и уселся на него.
— Вообще говоря, это неприлично, — заметил Дон. — Срать, когда с тобой разговаривают.
— Сигарету дай, — потребовал я.
— Издеваешься?
— Серьёзен, как надгробие твоё. В классическом немецком стиле. Не могу нормально закончить процесс без никотина. Давай, Донни. У тебя ж весь конфискат.
Совершенно загрустивший Дон ушёл. Потом вернулся. Бросил мне пачку и коробок спичек. Я прикурил и улыбнулся миру.
Жизнь-то налаживается!
Федька только чуток настроение подпортил. Кашлять начал и что-то ныть о своих правах. Ни я, ни Дон его не слушали — не интересно было.
— Так чё было-то? — спросил я. — Веришь нет, как к храму сходили — меня будто выключило.
— Ещё бы, — хмыкнул Дон. — Ты в последнее время вискарь как пиво хлещешь. А пиво — как воду. Как ты ещё в группе играть умудряешься и с Сандрой в постели чего-то изображать — выше моего понимания.
— Красное вино, — сказал я.
— Чего?
— Весь секрет в красном вине. Кровообращение улучшает. Бокальчик в день бахнешь — и стояк каменный обеспечен.
— Ладно, пока тебе весело, сообщу подробности вашего вчерашнего дебоша. После храма вы вернулись во «Вспышку» и устроили там бурную теологическую дискуссию. Настолько бурную, что бывалые воины вылетали из окон. Вышибал я найти так и не сумел. Подозреваю, Мёрдок, ты опять отрыл какой-то глюк системы, я восхищён.
— Не благодари, не надо, — отмахнулся я рукой с сигаретой. — Дальше?
— Дальше вы пошли на рынок. Рынок, само собой, был закрыт. Вы перелезли через забор, после чего кто-то из вас навалил кучу на прилавок Доротеи.
— Точно не я.
— Взломали сенной сарай и украли всё сено. У обоих инвентари были забиты сеном...
Дон смотрел на меня с недоумением.
— Так, это, — попытался я объяснить, — свинка же у меня...
— Болезнь?! — изумился Дон.
— Да ну. Морская.
Я с удовольствием подождал, пока система, мысленно матерясь, объясняет тевтонскому Дону, что я хотел сказать. Потом подождал, пока Дон допетрит, что я стебусь.
— Мёрдок, зачем ты врёшь даже тогда, когда в этом вообще нет никакого смысла?
— А зачем рыба плавает в воде, Донни? Осла я покормить хотел. А всё закрыто. Ну ведь согласись — бред же! На весь Линтон ни одного круглосуточного сенного магазина. А у меня ослик разве виноват, что система несовершенна? Ослик же голодает!