В яростном рёве толпы недоумков я от души искупался и, преисполнившись, повернулся к охеревшим своим.
— Три-четыре, раз-раз-два! — скомандовал я.
И мы грянули.
***
Ещё три песни пролетели, как фанера над Линтоном.
Две альбомные, Вейдеровские, одна — из новеньких, моих: «Кто ты?» Я прям физически ощущал, как все напряглись. Ромыч закрепостился, исчезли озорные россыпи. Колотил, как машина. Внутренне я морщился, но внешне — внешне виду не подавал.
Может, оно и к лучшему. В конце концов, мы — тоже люди. А человеку, когда он оказывается в трудной ситуации, свойственно либо впадать в истерику и не делать нихера, либо действовать, как робот.
Вивьен отработала на ура, Иствуд — в целом, тоже не разочаровал.
Доорав припев, я дождался тупорылого воя толпы.
Толпа не слушала, ей было насрать. Дебилов оскорбили, и дебилы выли, тоскливо и бессмысленно, как собака в пустой квартире. А у меня сердце кровью обливалось. Не за себя, за пацанов. Пацанам-то это должно быть в тягость. Они ещё не понимают, что когда тупорылое стадо тебя отвергает — тогда и только тогда ты обретаешь истинный путь в глубине своей бессмертной души.
— Наслаждайтесь, — сказал я. — Сейчас вернётся человек, который нежно гладит вам половые губы и говорит ровно то, что вам хочется услышать. Постарайтесь не засквиртовать на радостях всё. Уборщики — тоже люди, между прочим.
Если бы не свора доблестного американского ОМОНа, толпа бы уже хлынула на сцену линчевать голограммы. Вот бы ржака была. Можно было бы понаделать мемасиков с подписью: «Всё, что вам нужно знать о homo sapiens».
— До скорого, хомячьё!
За выступление вы получаете 200 баллов
Сандра встретила нас со сложным выражением лица.
— Мёрдок, ты — гений, — сказала она.
— Знаю, уже отмечаю.
Я достал бутылку и приложился от души, ибо гений, и мне полагается.
— Как ты догадался?
— Гениальность! — просипел я, абсорбируя алкоголь.
— Мне об этом никто не говорил! Оказывается, эти датчики не считывают эмоции. Чем громче кричит толпа — тем лучше! Ты их натурально вывел.
А. Так вот почему от благодарного Линтона я получил всего 150 очков. Их просто меньше, и радуются они не так интенсивно, как психуют реальные хомяки.
— Ты поживи с моё, Сэнди, — похлопал я её по плечу. — И не такие вещи знать будешь.
Иствуд нашего сдержанного оптимизма не разделял.
— При любом исходе этот концерт закроет нам дорогу к реальной сцене навсегда, — сказал он.
— Не закроет. — Я передал ему бутылку по-братски. — Мир делится на хомяков и нонконформистов. Когда хомяк визжит и ссытся от ярости, нонконформист радуется. Я формирую нашу будущую аудиторию в реале. Она будет немногочисленной, зато эти люди будут ценить нас за то, что мы делаем, а не за то, что мы — виртуальные клоуны, которые должны их развлекать.
Иствуд кивнул, относительно успокоенный. А вот Ромыч посмотрел на меня как-то странно. И как-то не по-своему сказал:
— Нихера они не нас ценить будут. А тебя.
Посраться по этому поводу мы не успели, хотя всем очень захотелось. «Мы, живые» вышли на сцену, и Ваня завопил моим голосом:
— Виртуальная х**та учит нас жить! А что он вообще знает о жизни? А кто он такой? Мы его не звали! Пошёл он на**й!
Взвыла толпа на реальном стадионе. Ваня, довольный, покачался в лучах славы и дал отмашку.
Услышав первые аккорды, я покачал головой, отвернулся и отключил слух.
Обнесли Green Day, что тут скажешь. И схрена ли это он вообще упоролся в панк? И ладно в нормальный панк, а то в попсу какую-то. Ещё чуть-чуть, и каверы на «Тараканов» пойдут. «Король и шут» и другие застольные песни...
Когда выступление «Живых» закончилось, экран высрал следующую информацию:
Выступление в реале: 240
Выступление в виртуале: 70
— Живые на сто десять очков впереди, — сказала Сандра сквозь зубы.
— Ща мы им порвём очко сто десять раз подряд! — заявил я.
— Не мы, а ты, — возразила Сандра. — Сейчас сольные состязания.
— Блин... — Я поморщился.
Одно дело — в кабаке с гитаркой посидеть. Другое — перед безмозглой толпой агрессивных хомяков.
— Давай, Мёрдок! — хлопнул меня по плечу Иствуд. — Покажи им!
— Удачи! — пискнула Вивьен.