— Я не знаю, прибыл ли ты с неба, однако ты обладаешь такой силой, какой на этой земле не имеет никто. Великий вождь и люди, облеченные властью, решат. Идемте.
Они пересели в пирогу, и та быстро понеслась по озеру — гребцы были сильными и ловкими. Отсо наклонился к Акки.
— Ты понимаешь их лучше меня. Спроси, их великий вождь пo-прежнему Техель-Ио-Эхан? Я был с ним раньше знаком.
Акки спросил.
— Да, Техель-Ио-Эхан все еще наш вождь.
— Это, несомненно, облегчит первый контакт.
Нос лодки с шумом раздвинул болотную траву, и они высадились в маленькой укрытой бухточке, где многочисленные пироги, привязанные к примитивным причалам, покачивались на спокойной воде. Незаметной тропой, змеившейся среди кустарника, они подошли к деревне. С сотню хижин, сооруженных из бревен, ветвей и шкур, жалось к скале, как бы ища под ней укрытия. На самом краю высилось строение из кирпича, вокруг толпились бринны; из глиняной трубы тянулся густой дым.
Прибытие чужаков было замечено сразу, но не вызвало удивления. Их пригласили войти в хижину, которая была побольше других. Ее деревянную дверь украшала резьба — сложный геометрический узор. За длинным темным коридором оказалась новая дверь, в конце концов их провели в огромную пещеру. Она освещалась солнечным светом, исходившим из естественного отверстия под самым сводом. Здесь их ожидали несколько бриннов. Они были более светлокожие, чем остальные, сильно сутулились — все говорило, что это глубокие старцы. Их одежды из кожи отличались богатой вышивкой.
Сопровождавший пленников бринн произнес несколько фраз, смысла которых Акки не уловил. Это его не удивило. Фразы предназначались не ему, а здесь, как и на всех мирах, телепатическая передача могла быть принята только тем, кому адресовалась. Акки пожалел, что оставил свой усилитель в гравилете. Один из старцев поднялся со своего резного кресла и подошел к Отсо.
— Привет сыну моего старого союзника, — как бы подыскивая слова, произнес он на языке васков. — Добро пожаловать в страну бриннов, как это сделал твой предок. Пусть моя пища будет твоей пищей, моя дичь — твоей дичью, мое оружие — твоим оружием и твоя война — моей войной!
Он повернулся к Акки.
— Тебе тоже привет, метатель молний. Как ты сам сказал, ты прибыл с другой стороны небосвода, чтобы оказать нам помощь. Чтобы неудачи оставили тебя, чтобы твое оружие возвратилось к тебе и чтобы твое сердце познало покой. Я верю, что ты не с этой земли, — ведь ни берандийцы, ни васки не могут понять наш язык, не научившись ему!
Он повернулся к Анне и продолжил на языке бриннов, попросив координатора переводить.
— Привет и тебе, которая должна была стать военачальницей моих врагов, если бы предательство не отняло у тебя власть..
Анна вздрогнула. Откуда ему это известно?
— Ты спрашиваешь себя, откуда я это знаю? Среди рабов, что страдают под кнутом в твоей стране, есть люди из моего народа. Они по собственной воле смешались с опустившимися людьми тех краев, чтобы я, Техель-Ио-Эхан, знал о каждом шаге твоих людей, о каждом передвижении твоих воинов!
— Приветствую и тебя, капитан! Ты часто был нашим врагом, но никогда не убивал ни женщин, ни детей, не добивал раненого воина. Да будут у тебя еще долгое время силы пускать прямо в цель свои стрелы! Особенно, — добавил он, — когда они будут лететь рядом с моими.
— Наконец, приветствую и тебя, раненая женщина из стана врагов, которая пришла искать помощи у моего народа. Пусть же проклятия всех богов падут на трусов, которые покалечили женщину! Руки их пусть отдохнут и пусть умрут они без потомства! Я, Техель-Ио-Эхан, обещаю тебе свое покровительство.
Он с достоинством сел на свое кресло и указал на свободные.
— Ну что, Анна, что вы теперь думаете о «дикарях», которых так презираете? О, не сомневаюсь, и у них есть свои недостатки и даже пороки, однако этот старый вождь мне нравится.
— Не знаю. Может быть, мы действительно были несправедливы по отношению к ним. А возможно, это простая уловка, и за высокопарными словами скрывается предательство.
— Могу вас уверить, это не так. Нас приняли как союзников, и теперь все будет хорошо, — отрезал Отсо. — Бринн не отречется от своих слов так же, как не сделает этого и васк.
Старый вождь молча слушал их разговор.
— Зло недоверия быстро не развеять, — сказал он на чистейшем берандийском.
Анна снова вздрогнула.
— Когда твой отец был юным принцем, у него в услужении был бринн. Этим бринном был я. Я прожил восемь лет в Берандии, изучая ваши сильные и слабые стороны, — продолжал он с улыбкой. — Потом я бежал, я убил клаина, затем бросил вызов вождю племени и после битвы встал во главе своего народа. У вас меня называли зеленым псом… Твой отец, наверно, сожалел о том, что меня не стало: я был его лучшим конюшим.