— Но все-таки, — добавил Бушар, — я должен вам сказать, что в ту ночь, когда пресловутые черти, как говорят, исчезли, я сам видел в небе над Руффпкьяком яркую вспышку пламени.
Сама по себе эта история ничем нс примечательна. Таких рассказов можно услышать сколько угодно и где угодно. Но я почему-то обратил на нее внимание и даже мысленно связал со странностями Клэра.
Когда я вернулся, Клэр выглядел гораздо спокойнее, словно после долгих колебаний принял наконец определенное решение. В столовой нас ожидал стол, накрытый на троих.
— Смотри-ка, у тебя еще один гость, — заметил я.
— Нет, но я тебя представлю моей жене.
— Жене? Ты женился?
А про себя подумал: «Силуэт!»
— Официально мы еще не женаты. Но это дело ближайших дней. Как только получим документы. Ульна иностранка. — На мгновение он замялся. — Она из Скандинавии. Финка. По-французски говорит еще очень плохо, так что ты не удивляйся.
— Значит, ты говоришь по-фински? Вот так новость!
— Я выучил финский в прошлом году во время путешествия по Финляндии. Пробыл там десять месяцев. По-моему, я тебе писал.
— Ничего подобного. А я-то думал, что финский язык очень труден!
— Так оно и есть. Но ты же знаешь мои способности — славянская кровь…
И, оборвав разговор, Клэр громко позвал:
— Ульна!
На пороге появилась странная девушка, высокая и тонкая, с бледно-золотыми волосами, глазами неопределенного цвета — то ли серыми, то ли зеленовато-голубыми — и правильными чертами лица. Она была очень красива. Но что-то в ней было необычно, хотя я и не мог понять, что именно. Может быть, золотистая кожа, так резко контрастирующая с очень светлыми волосами? Или слишком маленький рот? Или немыслимо огромные глаза? Или все это вместе взятое?
Она гибко поклонилась, протянула руку, показавшуюся мне удивительно длинной, и негромко проговорила певучим голосом несколько слов.
За столом я сидел напротив Ульны. Чем дольше я за ней наблюдал, тем больше мне становилось не по себе. Она довольно ловко управлялась с вилкой и ножом, однако в ее движениях не было бессознательного автоматизма, выработанного многолетней привычкой.
В течение всего обеда я не сказал и двух слов. Зато Клар болтал за двоих. Старушка Мадлена была редкостной поварихой даже для этих краев, где все хозяйки славятся отменной стряпней. Мой друг произвел настоящее опустошение в своем винном погребе. Но я заметил, что Ульна ела очень мало и совсем не пила в отличие от доктора, да и от меня самого, если говорить начистоту. К концу обеда я все же справился со смущением и вновь обрел способность двигаться и говорить. Ульна все время молчала и лишь иногда смотрела Клэру прямо в глаза. У меня было странное впечатление, что они не просто передают свои чувства взглядами, а обмениваются мыслями.
После десерта Клар тщательно сложил салфетку, оттолкнул стул и расположился в низком кресле перед зажженным камином. Знаком предложив мне занять место напротив, он позвонил служанке, чтобы подали кофе. Ульна вышла. Вскоре она вернулась, держа в руках сложенную вчетверо газету. Клэр взял ее и протянул мне. Бросив взгляд на заголовки, я увидел, что это газета полугодовой давности, и уже собирался вернуть ее Клэру, как вдруг заметил внизу страницы заметку, обведенную красным карандашом:
Опять летающие тарелки!
Канзас-Сити, 2 октября.
Лейтенант Джордж К. Симпсон-старший, возвращаясь вчера в сумерках с тренировочного полета на истребителе Ф-109, заметил на высоте около 25 000 футов дисковидное пятно, которое перемещалось с большой скоростью. Он начал преследовать неизвестный предмет и сумел его догнать. Вблизи пятно оказалось гигантским диском с острыми краями, диаметром на глаз до девяноста футов при толщине в центре около пятнадцати футов. Судя по приборам истребителя лейтенанта Симпсона, диск летел со скоростью, превышавшей тысячу миль в час.
Преследование продолжалось минут двенадцать, как вдруг пилот понял, что таинственный предмет сейчас пролетит над лагерем N, над которым строжайше запрещено появляться любым летательным аппаратам иностранного происхождения. Инструкция не допускала сомнений, и лейтенант Симпсон атаковал летающий диск. В момент атаки он находился примерно в двух милях от диска и немного выше его. Пикируя на предельной скорости, пилот дал залп боевыми ракетами.
«Я увидел, — рассказывает он, — как мои ракеты взорвались, ударившись о металлическую броню. В следующее мгновение мой самолет разлетелся на куски и я полетел вниз в своей герметической кабине. К счастью, парашют сработал!»