Вы все говорите что я плачу, жалею себя и ни хера не делаю? "Сделай что-нибудь! Сделай, сделай, сделай!".. А я говорю: "Не делайте!". "Не поступайте гадко, не лгите, не обижайте напрасно, не делайте подлостей!!!". Но разве вы можете меня послушать?
Прийдется мне первой шагнуть вам навстречу. Так что же мне сделать? Стать такими же жестокими, как вы? Найти тех, кто не знает о моих печалях? Купить на заработанные деньги пару брендовых маек? Клипсы, косметичку? Но вы издеваетесь и над теми, у кого есть эти майки, машины и многое другое! Для вас мало кто не "быдло", и не "подружка-шлюшка"! Вы даже не замечаете своего отношения. Сколько таких "друзей" в позе шестерок у вас есть? И скольким людям вы разрешаете стоять рядом с собой ровно, замечая, что их нечастых приседаний перед вами может становится все меньше? Кто-то, может, просто не замечает свою жестокость. Ну а кое-кто выбирает жестокость вполне сознательно. И не различить этих людей между собой…
Что мне делать?!!! Занять место в обществе? Чудить и совершать благородные акции под названием: "Отдадим свою кровь онкобольным детям?!!". Была уже одна такая "Тереза", жена бывшего любовника: "Да, теоретически я верующая, а практически — отьебись от меня и моего мужа, который не должен тебе ничего объяснять!". Хххшш! Собаку, защищающую свою подстилку в прихожей, я бы еще поняла. Но женщину — разумную, любимую?… Неужели все не-жены — такие суки, что от них надо так защищаться? Я же — не сука.
"Люблю" — повторяю я и чувствую, что так оно и есть. Самое важное дело наполняет меня радостью каждый день. И дело не только в мужчине или мужчинах.
37. СЕСТРА
Я люблю свою сестру, хотя нам изрядно надоело жить вместе и страдать фигней. Наша грибница нуждается в чистом воздухе. Счастливого плавания, кораблик! Пусть тебе откроются новые земли! "Я не буду рассказывать о тебе, милая Эн, потому что никто не должен этого знать". Ей только помешает мой рассказ, а ведь этого я не хочу. Сплетни и так расползутся как змеи по всей округе, но мы будем уже далеко. Давайте пташки — летите подальше от старого гнезда!
Когда Мэри-Эн родилась, мне не давали её на руки. Старались оградить её от контакта со мной, если я проявляла к ней интерес. Позже нас растаскивали по разным углам и запрещали общаться, чуть только она начинала капризничать. Папаше было мало настроить против меня мать, он радовался, когда ему удавалось настроить против меня и сестру. Если мы с Эн ссорились, он называл нас "погаными собачками" и другими "приятными" словами, а сам разве что не растекался от удовольствия.
Мы выросли и стали запираться друг у друга в комнате. У нас появились свои секреты. Слыша наш смех, Бредди стал ломиться к нам через запертые двери. Ревел от ярости, и бил кулаками в стену, в тот момент, когда нам было особенно весело. И пусть иногда мы радовались слишком громко, визжа и ухахатываясь до предела, его реакция была более чем неадекватной. Он вскрывал дверь в нашу спальню отверткой, зажигал свет и требовал, чтобы я убиралась к себе в комнату. А бывало и грубо стаскивал меня с кровати и вышвыривал вон.
Мы с сестрой всегда находили, над чем посмеяться и как развлечь себя, несмотря на наше одиночество.
Когда нам было особенно грустно по поводу отсутствия половых партнеров, мы начинали в шутку приставать друг к другу. Я изображала "страсти" сексуально озабоченного самца бабуина, сестра веселела, кричала "Ни за что!" и "Никогда!", — но уже смеялась, а не плакала. Я продолжала: "О, как меня заводят твои волосатые ноги! И волосатая попа! И волосатый живот!". (Насчет белобрысого пуха тоже могут быть комплексы). После шуток все расстройства из-за несовершенной внешности исчезали.
Зимой мы одевали старомодные, пуховики времен Перестройки и шли в лес — качаться в сугробах и падать с горки… Я бегала и приставляла сосновые ветки к разным частям тела, Вот я — собака, виляющая хвостом, а вот — бодучий лось с зелено-хвойными рогами на голове.
Если мы затевали лыжный марафон, или велопробег по лесу, то Мери-Эн выдыхалась первой. Мне приходилось в охапке тащить её вместе с нашими средствами передвижения до самого дома. Хитрая жопа смеялась над моими усилиями. Еще бы! Она опять провела меня. Я как муравей пучилась под тяжестью вдвое тяжелее меня, но не смеяться мы не могли.
Мы, такие зажатые в компашках, юморили наедине друг с другом. Когда я рассказывала о каком-то зануде, то изображала его наглядно: страдалец — с хроническим жестким запором и высокомерно задранным носом, шарит по воздуху руками в поисках опоры.
Один из самых жарких дней этого лета. Температура воздуха — за сорок. Две сестры наелись от пуза и отвалились на диван. Да, мы худышки. Молодые и симпатичные. Но после борща летом нос краснеет и блестит, а на теле выступает пот. Вот я и придумала, как поднять нам настроение. Подхватила зеркальце, что лежало под рукой. И заглядывая в него по самые плечи вшпарила импровизацию:
"Супер-зеркальце, скажи! Да всю правду доложи!
Я ль милее Анджелины, та которая Джоли?!".
Я затрясла зеркало, будто оно подпрыгивало от восторга, и продолжила уже другим голосом:
"Да, милей конечно ты!
А АндЖИ уже кранты!".
"Подайте же поэту — на то, и на вот это" — заканчиваю я тряся над головой яблоком и чищеной морковкой.
Мэри-Эн ржет за кадром, что в принципе и требовалось. Она легко и добродушно принимает все мои удачные или откровенно тупые шутки — потому что нам легко вместе. Нас смешит все: политические передачи, падение курса валют — аж на 0,0000000001 процента, реклама (с перерывами на кино) и советские мультфильмы. "Света — ты винипух!". — "Молчи, Пятачок, свиньям слова не давали!". Смотрим обе в сторону мамы, которая сохраняет непробиваемо печальный вид: "А это наш ослик Иа!".
"О майн гад!" — чешу себе голову. "У меня такая агрессивная перхоть! Кажется она собирается добраться до моего мозга!". "Свет, у меня от этого чая язык деревянный!". — "Правда что-ли? Выплюнь эту дрянь". Через несколько кружек чая, касаюсь своих онемевших губ: "Деревянный, говоришь?".
Эн смеется даже над моими словами о моей собственной книжке. Говорю ей: "Я напишу историю, которая будет как пуканье посреди космоса — себе же в скафандр. Никто кроме меня ничего почувствует".
38. ПОЧЕМУ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ И ЧТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ?
Мама, почему меня переехал трамвай и отрезал мне ноги? Почему меня предал мой друг, с которым мы были не разлей вода? Почему маленькая девочка прикоснулась к щитку электроподстанции и ток сжег ее ручки по плечики? Почему?! Почему?! Почему?!!! Откуда берутся дауны, децепешники, больные раком дети?!!! "Почему это случилось именно со мной?" — думает человек наедине с бедой. Это вопрос без ответа. Так случилось. Даже если ты найдешь самый точный ответ в мире — в некоторых случаях ничего уже не исправишь. "Необратимость процессов" и "Восстановлению не подлежит" — вот как это называется…
"Любовь" — повторяю я много раз перед сном. Как голодный человек повторяет слово "еда" и представляет себе пир на весь мир, в раскаленной до огня пустыне. Пусть не любит никто, но это слово — как мантра, как образ, как фото юного лица помогает пережить самое страшное в мире — одиночество и нелюбовь. Равнодушие, игнор, полная стенка, полнейшая изоляция.
Вчера я подумала наедине с собой: А что если я умру и окажусь в черной комнате? Абсолютно темной, так что будут видны лишь слабые очертания стен и углов, свои руки и тело в полутьме, но ничего больше? Что если там будет очень тесно? Не как в гробу, а как в очень большом шкафу или кладовке? И там не будет никого кроме меня? Что если смерть — это еще более полная изоляция, чем при жизни?
Может я ошибаюсь. Может, миллион человек успешно справляется с депрессией, и только десяток таких тонкокожих сахарных девочек, как я выпадают в осадок?