Настрой ребят мне понравился, ведь им через час предстояло идти в бой. Первую вылазку на позиции финнов я решил им облегчить. Боевым группам роты Семёнова не нужно будет пробираться через нейтральную полосу, в любую секунду ожидая выстрелов со стороны финнов. Все эти боевые группы-отделения должны были попасть внутрь финской обороны по уже готовым проходам. Я предупредил Кузнецова, чтобы он не отводил своих бойцов, пока люди Семёнова не втянутся в финские порядки.
Необходимая перед этой вылазкой, предварительная работа с красноармейцами и командирами групп была уже проведена. Все люди Семёнова чётко знали свои задачи и методы их решения. Дело было за малым – всё это успешно применить на практике. Лишними наставлениями можно только всё испортить. Все недочёты мог выявить только реальный бой. Понимая это, я особо не мучил ребят из третьей роты. Коротко поделился своим видением ситуации, предостерёг их сообщением о том, что в нашей зоне действует снайпер-ас и пожелал всем удачи. После этого с головой окунулся в лёгкий трёп с бойцами третьей роты. Мне тоже требовалась какая-нибудь отдушина, хотелось поговорить ни о чём, посмеяться над плоскими шутками. Одним словом, хоть на какое-то время ощутить себя простым парнем, на которого не давит этот страшный груз ответственности. Я же реально понимал, что вся наша «мельница» – это большой мыльный пузырь. И как только командование финнов опомнится и найдет хоть одну крепкую воинскую часть, наши группы прихлопнут на счёт – раз, два. А части такие у финнов были – это те самые, известные уже нам егеря, занимающие позиции в глубине предполья. И, по любому, в ближайшее время, мы столкнёмся с этими волками.
Проводив роту Семёнова, я дождался возвращения боевых групп Кузнецова. Моё благодушное настроение, которое я получил от общения с бойцами третьей роты, нисколько не уменьшилось, когда переговорил с Кузей. Наоборот, мой оптимизм и уверенность в успехе нашей тактики возросли. Пожалуй, из всех предыдущих, эта наша вылазка была самая успешная. Во время операции погиб только один красноармеец и один был тяжело ранен. Было взято в плен ещё девять человек.
Финны, по словам Кузнецова, уже дошли до необходимой кондиции и метались по своим позициям, как лунатики. Они уже плохо соображали, в какую сторону стреляют. Он лично видел перестрелку между двумя группами финнов. И самое главное – противник по своей инициативе оставил первую линию обороны. Можно было занимать глубокие финские окопы и землянки в три бревенчатых наката. Я этому очень обрадовался. В таких землянках можно было спокойно отдыхать, не боясь миномётного обстрела.
Получив эти сведения, я тут же выскочил из своей теплушки, объявил тревогу и, дождавшись, когда все командиры собрались вокруг меня, приказал начинать передислокацию нашей роты. Присланные к нам сапёры, оказались очень кстати. Я их первыми, вместе с ребятами из взвода Климова, отправил проверять наши новые позиции. Не оставили ли финны нам на прощание какие-нибудь подарки – в виде мин или управляемых фугасов. От них этого вполне можно было ожидать.
Итог этого дня выглядел весьма неплохо, мы, при очень небольших потерях, продвинулись вглубь финской обороны на полтора километра. При этом нами были уничтожены более шестидесяти человек их пехоты, четыре станковых пулемёта «Максим», взято в плен 19 финнов. Именно такое донесение я отослал в штаб батальона.
Возвращающихся бойцов из роты Семёнова я встречал уже на новых позициях. Премьера выступления новых боевых групп прошла довольно неплохо. Ребята от души погоняли финнов, которым даже новые, хорошо укреплённые позиции особо не помогли. Пригнали они и семерых пленных. Всё бы хорошо, но потери, как я посчитал, были очень большие. Погибших было одиннадцать человек, раненых девять. Но командира роты это обстоятельство особо не беспокоило. Он был горд собой, что так удачно организовал это нападение. И как молодой баран стремился завтра продолжить это увлекательное занятие.
Следующие трое суток были зеркальным повторением прошедших. Мы как заведённые продолжали свои наскоки, финны огрызались и отходили вглубь предполья. Наши потери росли, апатия, и усталость постепенно овладевали и моими ребятами. Количество боевых групп сокращалось. На оставшихся в живых бойцов наваливалась работа, гораздо больше прежней. На вторые сутки я и сам начал принимать участие в ночных рейдах. В мою боевую группу вошли Шерхан и недавно присланный сапёр – сержант Витя Иванов.
Из-за постоянного недосыпа я чувствовал, что моя голова стала, будто похожей на чугунный котёл, в который периодически засыпались какие-нибудь продукты, и иногда давали возможность во время сна спустить пар. Всем было очень тяжело, но дело того стоило. Мы, за всё время этих боёв, уже продвинулись вглубь предполья на одиннадцать километров. Одних трупов вражеских солдат, оставленных на брошенных финнами позициях, Бульба со своими обозниками, похоронил более 90. Пленными было отправлено в тыл 87 человек.