- Так точно, - отозвался сквозь зубы Антон.
- Я по призыву, - вставил Игнат. Его слова утонули в шорохе бумаг.
- Думаю, говорить вам о том, что всего произошедшего не было не стоит? И не надо на меня так смотреть. Сколько до срока осталось?
- Четыре месяца.
- Четыре, так четыре, - колючие, глубоко посаженые глаза лениво скользнули по нашей четверке. - Проводи до расположения, - приказал он караульному.
- Розовощекий, гад, - процедил Антон, выйдя из кабинета следом за нами.
После скудного перекуса, мы выбрались к казарменной части.
В спальном кубрике оказалось не меньше трёх десятков бойцов. Даже не вдаваясь в подробности, было ясно, что больше половины из них оказались здесь так же, как и мы.
Затянувшееся молчание прерывать никто не спешил.
Бегло скользнул взглядом по серым лицам с потухшими глазами. Над каждой головой зависло невидимое клеймо: "Пушечное мясо". В мозгу всплыли едва разборчивые слова: "Не привыкай. Не будут звать."
К черту. Нет на войне друзей.
- Койки свободные есть? - Спросил я, устраивая раздолбанную гитару у стены.
Отсканировав взглядом инструмент, один из бойцов кивнул в сторону идеально заправленных коек.
- Ребят вчера увезли, - фраза, как неизбежность. Увезли. И нас увезут. Как скот на убой.
В первые дни я подметил, что снарядов здесь не считали. Сейчас же я понял, что наши жизни были сродни этим снарядам.
Кто и с кем воевал – неизвестно. Мы просто шли под расход без какого-либо смысла. А командиры вроде нашего, подлизывая зад офицерам, зарабатывали звёзды на погоны.
Минус батальон – плюс звезда.
Простая страшная арифметика...
__________________
Мы пробыли здесь месяц. В этих заброшенных заводских руинах нас готовили. К чему? Одному богу известно.
КМС или курс молодого смертника, как прозвали эти учения мы про себя, включал в себя усиленную рукопашку, сражение на ножах и ведение дальнего и ближнего огневого боя.
Стойкое ощущение того, что мы оказались на втором уровне какой-то западни, крепло с каждым днём. Вышел с первого уровня целехоньким – получай новые знания. А дальше уж как попрет.
По правде сказать, из всего этого мне не пригодилось ровным счётом ничего.
Здесь действовало только одно правило – стреляй первым. Это правило было прописано кровью погибших бойцов и отступить от него означало – умереть.
После КМС, собрав нашу личную информацию в дела и взяв подписку о неразглашении, нас загрузили в два КАМАЗа и отправили к черту за пазуху. И оттуда у нас было только два пути: остаться в живых или подхватить свинца в висок. И, как известно, второй вариант был вероятнее первого.
Так бы оно и вышло, но...
Глава 8
- Знаешь, чего я хочу больше всего? – Спросил меня как-то Мержинский.
– Чего?
– Выбраться из этого дерьма и пустить свинец в висок этого урода.
Даже не вдаваясь в подробности было ясно, что речь шла о командире.
– Не они наши враги, Димон, – сказал Антон спустя минуту молчания. – Враги те, кто нас сюда отправил.
Правда в его словах была.
В целом, у меня сложилось верное представление. Мы действительно были расходным материалом. Только я ошибся во времени. Там, на КПП, мы делали нужное дело. Не ввязывались в войну, охраняли.
Здесь же... Просто убивали. Без цели. Без смысла.
Понятие "враг" было размыто до такой степени, что само командование не имело точного определения этого слова.
Врагами были те, кто ложил наших налево и направо, просто потому, что они были не за них.
Врагами были бойцы, выполнявшие так же как и мы, приказ сверху: мочить без права выбора.
Врагами были и те, кто схватился за калаш для того, чтобы защитить свой дом от нас, которых сюда никто не звал.
Спустя месяц я понял, что врагами на самом деле были мы сами. Но пути назад я для себя не искал. Видя, как с каждым штурмом редели наши ряды, помня, как без какой-либо заминки они уничтожили наш барак и всех, кто был внутри, я твердо решил, что не уйду отсюда, пока не вынесу пару десятков бойцов за пределы жизни.
Мозгом понимал, что смысла в этом нет. Как обронил однажды Старшина: "Око за око – весь мир ослепнет."
Но обострившееся чувство справедливости твердило об обратном.
– А мы тогда кто? – Спросил я у Мержинского. Мы сидели в окопе плечом к плечу и драили до блеска свои калаши. Просто, чтобы скоротать время, которого у нас и так было не много.
– А кто мы? Пешки. Такие же, как и они. Нам сказали – мы сделали. Только если ты думаешь, что у этой игры два игрока – ты сильно заблуждаешься. И черными и белыми играет одна рука.