Прыти у Эрни поубавилось, когда он подошёл к двери с блёклой цифрой "10". Когда-то номерок сиял в свете маленького окошка в соседней тупиковой стене, а теперь был заляпан чем-то прозрачно-красным. Под ним на шершавой поверхности двери были бордовые следы, похожие на смазанные отпечатки ладоней.
— Классика жанра, — ухмыльнулась Вульф, подойдя.
— Да вы с юморком, оказывается, — ответил Эрни, уставившись на щель под дверью. Кажется, из неё торчали перья. — Чувствуете? Пахнет голубями, да? Влажными перьями и… чем-то ещё знакомым. Отец разводил голубей в моём детстве. Напомнило.
— Что ж, значит, за дверью — нечто персонально для тебя, — заключила Элизабет и взялась за ручку, которая оказалась тёплой.
Дверь открылась мягко и с шуршанием. Вульф сразу же глянула на пол, по которому медленно расползалась полоса света. Повсюду были перья. Весь пол был устелен тёмными голубиными перьями. Вульф проследовала взглядом на стену. И там были перья. Перья были везде. Она сощурилась, чтобы лучше видеть, и поняла, что это оторванные голубиные крылья, составляющие сплошной ковёр на полу, стенах, потолке. Всё это блестело от птичьей крови, которая источала тот самый узнаваемый запах. Вульф выпустила ручку двери. Эрни через порог заглянул в комнату и шёпотом проматерился. Зрелище было поражающим. Дверь поползла дальше, словно шепча устрашающие фразы. Элизабет и Эрни с ужасом рассматривали нереальную картину и недоумевали, кто мог такое сотворить и зачем. Сколько времени и птиц понадобилось для такого извращённого оформления. Они шагнули внутрь и ощутили мягкость пола. Кровь хлюпнула под ногами. Она была свежей. Скривившись в отвращении, Эрни прошёл глубже в комнату. Фонарь скользил хаотично, пятнами зажигая кровяной блеск. Он направил его в угол и чуть не выронил от неожиданности. В свет попал кто-то. Двое, соединённые в потное кровавое нечто, похожее на уродливое существо не из этого мира. Кожа двигалась, растягивалась, блестела. Можно было опознать руки, шею, спину, ягодицы. Двое совокуплялись, объединившись через неестественное сплетение, взаимное проникновение. Фонарь непроизвольно дрогнул, и свет скакнул выше. Длинные волосы, тёмные от влаги, облепляли подвижные плечи. Выступающий из-под кожи ряд позвонков плавно и неестественно изгибался, не по-человечески сильно. Змеиные движения сопровождались хрустом и вместе с тем — чавканьем. Девушка, — это была определённо женская особь, — держала что-то в руках, и, кажется, покусывала и обсасывала это.
— Лорен? — неуверенно позвал Эрни.
Особь обернулась. Это была Лорен, только лицо её оказалось изуродовано. Под слоем густой крови был зубастый рот, облепленный обрывками перьев, разинутый так сильно, что нижняя челюсть выскочила из костяных пазов и теперь свободно моталась. Нос удлинился, ноздри растянулись, превратившись в узкие щели. А глаза… Это были не глаза человека. Это были плотные белёсые пузыри, заполняющие глазницы и вот-вот готовые лопнуть от давления или выскользнуть, смазанные кровью. Пальцы с длинными фалангами, изломленными в суставах, сжимали голубя, точнее, его останки — тельце с головой, но без крыльев. До того, как её отвлекли, Лорен высасывала из него кровь. Не двигая головой, она отъединилась от второго тела и встала передом к смотрящим. Грудь, живот, и то, что ниже, осталось неизменённым, как и ноги, согнутые в полуприсяде. Эрни и Элизабет отступили. Они увидели Дэйва в крови. Он был жив — подёргивал ногами и руками, словно пытаясь позвать на помощь. Из его рта торчала задняя часть голубя, с хвостом и красными лапами. Передняя часть, судя по всему, была засунута глубоко в глотку, из-за чего парень не мог нормально дышать и лишь хрипел, выпучив глаза. Его член возбуждённо торчал, с него только что слезла Лорен. Она выпрямилась в полный рост, руку с голубем опустила, а длинным пальцем второй руки указала на Элизабет. Приёмник в её сжатых от ужаса объятиях ожил и захрипел полуженским голосом:
— Вы пришли… Теперь смотрите…
Лорен чуть присела и согнулась. Свободной рукой взялась за свои гениталии, вторую руку неторопливо завела под них и принялась засовывать внутрь себя тушку голубя. Лицо Элизабет вытянулось, глаза округлились до предела. Эрни со слезами ужаса щерился, не в силах отвести взгляд. Дрожа в его руке, фонарь освещал одержимую Лорен, а приёмник рядом дребезжал от нечеловеческого смеха.