— Я всё понимаю, — сказал предельно мягким бархатным голосом, — ты приняла правильное решение. Сейчас тебе лучше не быть одной. После всего, что случилось…
Роуз казалась неживой. Не среагировала даже на его касания.
— Я лишилась жилья, — проронила она. — Индус-арендодатель выгнал меня.
— Это всё неважно, девочка. Главное сейчас — как ты себя чувствуешь.
Роуз уловила кожей, как он прошёлся по ней взглядом.
— Странно. Потеряно. Разбито. Пусто. Мёртвой…
— Ну-ну, не надо так, — старик приобнял её и мягко встряхнул. — Всё будет хорошо! Непременно! Хочешь, посоветую тебе хорошего психоаналитика?
Кажется, это была издёвка. Так восприняла Роуз. Она прыснула, склонилась к коленям и вдруг задрожала от плача. Старик прильнул к её спине, обнимая крепче.
— Со мной происходят непонятные вещи, — продолжила она, — и это очень пугает. Я сама не своя. Мне мерещится Мэттью. То он будто смотрит на меня из-за дерева в парке, то словно произносит моё имя из водосточной трубы, то… — Она сглотнула слёзы, подняла красные опухшие глаза. — Я вижу кровь в лужах, в фонтане, в глазах прохожих, бездомных животных…
Гамбер нахмурился, как от прокажённой убрал от девушки руки.
— Я посоветуюсь с врачом, чем тебя лечить. А пока давай ты перевезёшь свои вещи сюда.
— У меня нет вещей, Фредерик. Только ноутбук и телефон. Мне нужно знать, Фредерик, — она потянулась и вцепилась в его ворот, смяв шёлковый платок, — на втором этаже Мэттью меня не достанет?
Гамбер пробежался глазами по её мокрому лицу с диким взглядом.
— Как же ты напоминаешь мне Дэнниса…
***
Мобильный завибрировал на прикроватной тумбочке, словно взлетающий майский жук. Из-за этого в остатке сна Дэннис увидел лето и пару раз махнул рукой, отгоняя навязчивое насекомое. Потом он вскочил в постели и, заглотнув слишком много воздуха, закашлялся. Он взялся за телефон и уже решил не отвечать на неизвестный номер, но почему-то ответил:
— Что надо?
— Дэннис, это ты? — с треском от громкости произнёс женский голос.
— Нет, майский жук. Это кто?
— Элизабет!
— Элизабет?
— Нет, божья коровка!
— От-ва-ли, Элизабет! — пробубнил Дэннис у самого микрофона и нажал на отбой.
Сон всё ещё туманил разум, или это были лекарства. Он поднял левую забинтованную руку и осмотрел её. В утренних лучах она не стала прекраснее. Но хотя бы не кровоточила.
— Твою ма-а-а-а-ать! — раздражённо протянул он. — Как я буду без руки, а?!
Он ударил культёй о постель, но не почувствовал ничего. Слёзы скатились на подушку.
Дэннис засыпал и просыпался часто, как грудной ребёнок. Видел вполне осознанные сны и психоделический бред с участием Гамбера и собственной руки. Роуз снилась ни раз, но она постоянно выглядела серой, как затёртый карандашный рисунок, и почти не шевелилась, стоя с опущенной головой и сомкнутыми перед собой руками. В очередной раз Дэннис проснулся, не зная ни дня недели, ни времени суток — шторы были задёрнуты и делали уличный свет голубым.
— Сестра-а-а-а! — закричал, как капризный ребёнок. — Раскройте шторы!
В палату торопливо вошла молодая девушка в белом колпаке и халатике по фигуре. Она наклонилась к нему, а он схватил её за запястье и удержал на несколько секунд. Пока они смотрели друг другу в глаза, Дэннис не почувствовал ничего.
— Уменьшите дозу обезболивающего! Я хочу снова чувствовать! — прокричал он истерично.
— Я поговорю с врачом, мистер Томпсон, — дружелюбно отозвалась сестра. — Кстати, мистер Гамбер спрашивает, как вы себя чувствуете?
Дэннис хотел было сказать грубость, но вместо этого ответил:
— Безруким!
Сестра мило улыбнулась.
— Ничего, мистер Томпсон, вы и без руки будете жить полной жизнью.
Дэннис снова хотел сказать грубость, но удержался. Сестра прошла к окну, распахнула шторы, но почти ничего не изменилось. Она обернулась с той же улыбкой и поставила руки на осиную талию.
— Ну вот, скоро будет солнечно! А вы, мистер Томпсон, скоро отправитесь домой.