— Ты не знаешь всего.
— Не нужно знать больше, чем то, что достоинство — самое важное, что есть у человека! Слабость и отсутствие достоинства — это разные вещи.
Дэннис поник плечами и опустил глаза. Роуз окинула взглядом его голову в бинтах, тяжело вздымающуюся грудь, повисшую ненужную руку без кисти, вторую руку, вздрагивающую от душевных метаний.
— Да, уважать меня не за что… — произнёс он и отступил к кровати. Сел, взялся рукой за голову. Приподняв культю, посмотрел на неё. — Теперь во мне ещё меньше человека.
Роуз заметила слёзы в его глазах. Она присела рядом. Всё, что сейчас могла — рассматривать его без возможности дотронуться. Дэннис продолжил:
— Гамбер владеет мной. Всем с потрохами. Без него мне не жить. Да я и не знаю, как это вообще — жить. Он забрал меня из психушки через год после убийства матери. И это он спас меня от тюрьмы. — Дэннис осторожно положил культю на колено и прерывисто вздохнул. — Не знаю, что было бы лучше… Просидеть годы в тюрьме, провести жизнь в психбольнице или служить Гамберу вечно…
Роуз нагнулась, чтобы заглянуть ему в глаза, и спросила:
— Ты, наверное, не знаешь, где находится самое мучительное и страшное заключение?
Дэннис перевёл на неё по-собачьи грустные глаза и помотал головой. Роуз подняла руку.
— Здесь, — сказала, задержав пальцы в миллиметре от его забинтованной головы.
Дэннис сорвал бинты и, схватив её руку, прислонил ладонью к своему виску. Ослепительный свет вспыхнул перед глазами, и он состоял из боли, заполонившей собой весь мир. Тело разорвало на частицы и разметало на миллионы километров. Посреди полного ничто осталось только сознание. Оно, как обнажённый уязвимый жалкий человечишка, повисло в белом вакууме. Это длилось несколько мгновений. Скоро глаза сознания начали медленно заливаться ярко-красным. Через ещё одно мгновение сознание осознало, что красным заливается всё вокруг. Всё вокруг мелко задрожало, а слух сознания заполнил разлагающий пространство звук. Это был оглушающий потусторонний угрожающий смертью крик.
Дэннис рванул прочь от источника адской боли. Зажав висок, тут же глянул на Роуз. Она встала с кровати и совершенно без эмоций посмотрела на него.
— Не делай так больше. Это может меня убить, — прозвучал её пустой безжизненный голос.
Она вдруг улыбнулась, неестественно и зловеще, и вышла из комнаты. Дэннис поднял бинты и зажал ими кровоточащий висок.
***
Роуз торопливо забежала в свою комнату и села за стол напротив окна. Дыхание её спешило, как опаздывающий паровоз, сердце раскалённым углём жгло грудь. Она подняла крышку ноутбука и начала печатать в дневнике:
"Снова провал в памяти. Я была в комнате Дэнниса… мы, кажется, разговаривали. Потом я отключилась и очнулась только в коридоре, перед своей дверью. Господи, надеюсь, я не сделала ничего… что… о чём пожалела бы… Думаю, потом я пойму по его реакции, не изменились ли… наши отношения. Как с Гамбером. Господи, я схожу с ума. Что мне делать? Куда и к кому пойти?".
Роуз упала головой на стол и задержала дыхание. Она ни в первый раз ощутила, как сдавливает грудь. Прежде она списывала это на стресс, тяжёлое одеяло или тесное бельё. Но теперь поняла — что-то всасывает грудину изнутри, именно внутри что-то не так, некая пустота, дыра насквозь, в которой исчезают воспоминания, из-за которой обрываются чувства.
Иногда Роуз немела всем телом, и паралич длился часами. Не важно, лежала ли она в кровати или стояла у стены коридора. Она просто отключалась и не знала, что происходило в эти моменты. Это порождало такой глубокий неконтролируемый страх, что ей не хотелось жить.
Порой Роуз чудилось нечто ужасное. В чертах прохожих она угадывала лицо Мэттью, только не живое и целое, а перекрученное в кашу из костей и мяса. Иногда голуби кричали его голосом, просили помощи, спасти от ужасной участи. Роуз теперь боялась тёмных помещений, а от воспоминаний подвала её скручивало в рвотном спазме. Однажды ей на улице попался чёрный рекламный плакат. Она встала перед ним, как парализованная, и смотрела всеми глазами в зазывающую тьму, не в состоянии моргнуть. Казалось, чернота вливалась в неё и разъедала, как кислота. И только когда слёзы застелили глаза, создав преграду, Роуз смогла сбежать.