— Знаю. Это благодаря мне, в том числе, — саркастично ответил Дэннис, расправляя низ пиджака, чтобы не помялся.
— Как это?
Аура Спайка сделалась настороженно оранжевой в районе головы.
— Не волнуйся, Спайк, — улыбнулся Дэннис, — я постараюсь всё исправить.
— Да мне так-то всё равно, — промямлил мужчина. Он плавно перестроился в левый ряд и прибавил скорость. — Я стараюсь держаться от этого места подальше.
— А ты слышал что-нибудь о последнем несчастном случае с парнем, который упал в нечто подобное, мясорубке?
— Ого! Вот это да! Нет, не слышал.
Его аура похолодела. Дэннис закивал своим мыслям и уставился в тонированное окно.
Город в волшебных очках не выглядел лучше. Серые высотки вдалеке упирались в отравленные газами облака, как графичные прямоугольные скалы. Они перемежались с хибарами и частными домишками, напоминающими осыпавшиеся с них камушки — мелкие, ничего не значащие. А вот прохожие вдоль дороги были цветными. Ауры заключали их в коконы, но в отличие от настоящих коконов — не уберегали от проникновения чего-то чужеродного. "Энергетическая ассимиляция" — называл это Дэннис. Люди сталкивались друг с другом на тротуаре, пешеходном переходе, при выходе из магазина, в очереди за хот-догом, и их ауры пересекались, смешивались, вбирали в себя чужое. Никто из людей за окном не задумывался об этом. Тем временем их ауры теряли собственный цвет, блёкли и серели, что приводило к уязвимости, неудовлетворённости и в итоге — смерти. Дэннис усмехнулся, насколько невнимательны к себе люди, но потом подумал о себе и поник. Он приподнял руки. В них едва теплилась энергия, как свет в разряженном фонаре.
— Да. Я сам доигрался…
— Что-то сказали?
— Эмм… Спайк, — Дэннис порыскал в карманах брюк. — У тебя были какие-нибудь сильные потрясения в жизни?
Жёлтое такси остановилось на приличном расстоянии от имения. Дэннис, радостный, что не получил ментальный нокаут от простого водителя, хлопнул дверью и с лёгкой улыбкой, всё ещё в очках, пошёл по заросшей тропинке через одичавший парк. Листья на деревьях выглядели так сочно, словно кто-то прибавил насыщенности. Дэннис глянул на траву под ногами, отодвинул с пути густую ветвь. От неё остался желтоватый след, размазанный по воздуху, как акварельный мазок по бумаге. Каждый лист был живой и обладал собственной энергетикой. Дэннис не удержался:
— Вау! Совсем забыл, каким мир делают эти волшебные очки! Блин, вспомнил бы я о них раньше, может, не думал бы о самоубийстве так часто.
Он рассмеялся сам себе, и голос его понёсся сквозь парк, больше похожий на тропический лес. Завидев никем не запертые кованые ворота, заброшенный фонтан, серо-зелёные от мха стены и портик с тёмной дверью, Дэннис присмирел. Когда он вышел на открытое пространство перед имением и поднял взгляд, его обдало холодной волной. От черепичной крыши с декоративными башенками поднимался чёрный дым. Парень только потом осознал, что крыша не горит — это из неё сочится тёмная энергия. Зло обитало в "Цветке" настолько долго, что бездушный мёртвый камень сначала пропитался им, потом сам стал его источать. Дэннис только теперь понял, что дом — тюрьма, но не только для демона.
Он набрался смелости и шагнул ближе к входной двери. Жёлтые полицейские ленты выглядели посмешищем, ведь могли остановить кого-то с таким же успехом, как паутина остановила бы скачущую лошадь. Хотя Дэннису всё же пришлось приложить усилие, он даже порезал о край ленты ладонь сбоку.
Он отпер дверь ключом, который позаимствовал у Гамбера. Темнота холла застелила глаза, да так плотно, что невозможно было разглядеть даже отблески дневного света из окон.
— Какого чёрта? — прошипел Дэннис.
Потом он охнул и снял очки. Холл стал выглядеть так же, каким он его запомнил, выползая из подвала. Заткнув очки за шиворот, Дэннис подбоченился, запрокинул голову и постарался прочувствовать пространство вокруг. Едва слышные звуки отвлекали слух, но не несли никакой информации. Холодные прикосновения к коже были тоже вполне естественным проявлением старого дома: сквозняки — его дыхание.
— Хм-м-м…
Дэннис сосредоточился сильнее. Пришлось закрыть глаза, чтобы без помех задействовать глубинные возможности. Стало получаться, холл показался ему в ином виденье. Как в банке с водой, где художник смывает кисти, в пространстве повисли энергии разных цветов. Насыщенно оранжевые, скорее всего, принадлежали раздражённым, враждующим Фредерику и Элизабет. Тёмно-синяя, чернильная — Мэттью, в моменты, когда он, как глупый мальчишка, впитывал воинственные настроения старика-работодателя, сулящие обогащение, власть и ещё много-много чего недостоверного. Дэннис мог слово в слово воспроизвести речи Гамбера, потому что неоднократно слышал их и попадался. К счастью — очень давно.