— Ещё недавно я боялся, что высосу из тебя энергию, — сказал Дэннис с улыбкой, — а теперь боюсь, что ты сожжёшь меня!
— О, дорогой мой, я могу спалить только твой член! — ответила Тай.
Она неаккуратно свернула с дороги, чуть проехалась по лесу и бросила руль ещё до того, как остановилась машина.
— Выходи! — приказала и выскочила сама.
Пьяный Дэннис даже не успел нащупать ручку, как дверь открылась, и его вытянули наружу. Волевая рука развернула его и бросила грудью на автомобиль.
— Вы задержаны за нападение на сотрудника полиции, — грубо заявила Тай и двумя пинками расставила ему ноги. — Вы имеете право хранить молчание. — Она прислонилась к его уху губами и договорила: — Но оставьте рот открытым — ваш язык нам понадобится.
Дэннис рассмеялся, прислонившись щекой к холодному кузову.
— Меня подставили. Я не хотел, — забормотал, едва ворочая языком.
Тай давила ему на больной позвоночник локтем и вслепую пыталась заковать в наручники.
— У меня одна рука, — напомнил Дэннис.
— Чёрт!
Она бросила наручники на траву.
— Ты делаешь мне больно, — пожаловался он совершенно спокойно.
Полицейская рывком развернула задержанного. В темноте едва были различимы черты её лица, но выделялись глаза.
— Хочешь, чтобы я перестала?
— Нет.
— Так ты любишь боль?
— Нет, но это то, что я знаю лучше всего и поэтому не боюсь.
Тай оттолкнулась от него; не отводя взгляда, расстегнула пряжку и рывком вытащила ремень из джинсов. Намотала на руку и крепко сжала череп с острыми костями. Они впились ей в ладонь, и она зажмурилась.
— Боже! Мы и в этом сходимся!
Тай подступила к Дэннису, распахнула его пиджак и торопливо начала расстёгивать пуговицы рубашки. Он не шевелился, уложив руки на её утянутые, и поэтому плотные, как камень, ягодицы. Добравшись до его груди, Тай припала к ней губами и прошлась горячим дыханием до низа живота. Дэннис вздрогнул. Он вздрогнул снова, когда острая металлическая кость кольнула под левое ребро. Вместе с болью она дошла до соска и впилась в него так, что парень захотел вскрикнуть, но получился громкий стон. Он согнулся и хотел схватиться за грудь, но девушка оттолкнула его руку.
— Не останавливайся. Иначе в боли не будет смысла.
Она с силой ткнула Дэнниса под ребро справа и повторила путь боли. Дэннис закусил губу, вцепился в какой-то выступ на кузове и сжался так, что мышцы торса окаменели, и боль стала злее.
— Не останавливайся, — настаивала Тай.
Она языком проследовала за каплями крови, горячим дыханием усиливая боль.
— Ты делаешь себе так же? Рисуешь такой же рисунок? — с придыханием спросил Дэннис.
Девушка прервалась, опешив.
— Распознал это во мне?
Она выпрямилась, глянула на парня, потом подняла свободную руку запястьем вверх и медленно провела пряжкой по нататуированным полоскам.
— Мой рисунок таков. Это рисунок любви…
Дэннис наблюдал в темноте, как полоски заливаются кровью. Блеснула пряжка, поймав свет фар.
— Если бы я был с тобой, — Дэннис отстранил от запястья её руку с пряжкой, — ты бы перестала так делать?
— Наверное… нет. Ты не будешь со мной. А боль — это то, что остаётся.
Дэннис краем рубашки вытер её запястье и поцеловал новую рану на старых шрамах.
— Давай же! — прошептала Тай и бросилась на него.
Прижала к машине, жадно стала покусывать его губы, щёки, мочки ушей. В ней снова проснулась хищница, жаждущая или крови, или плоти, или простого удовлетворения. Дэннис чувствовал, как её жаркая аура подавляет его, как иглообразными щупальцами проникает под кожу, пробирается к органам и обвивает их. Пальцы Тай трепали его волосы, сжимали в кулаки и тянули, пытаясь причинить хоть ещё немного боли. Он терпел и ради неё, и ради себя, потому что хотел прочувствовать, чего хочет, и хочет ли именно этого. Он пытался разобраться, нравится ли ему боль, причинённая страстью.