— А причём здесь твоя хорошесть? — Тай мельком глянула на него в ответ. — Когда ты жертвуешь чем-то ради кого-то, причина не в нём, а в тебе! Почему люди путают? Это ведь ты готов отдать всё ради кого-то, и не важно, какие мотивы! Ты просто отдаёшь, когда любишь.
Тай улыбнулась и влажными глазами посмотрела на хмурого, бледного, как покойник, парня в мятой рубашке и мятом пиджаке. Дэннис молча качал головой.
— Но сейчас дело и в тебе тоже, — продолжила она, — причина в тебе. Это не жалость, не подумай. Ты особенный. Таких, как ты, больше нет. И вот поэтому мне хочется сделать для тебя всё! Тебя как-то присоединило ко мне. Будто ты был создан для меня, а я для тебя. Я почувствовала что-то такое… очевидное, простое, словно произошло то, чего я ждала всю жизнь. И что ещё важно — не так важно, какой ты. Если ты плохой, значит, я тоже плохая, если ты хороший, то и я тоже хорошая, ведь мы соединились. Вот, как я себя ощущаю, что я поняла. — Она помолчала. — Понимаю, что не нужно спрашивать, но… мне важно, а как ты себя ощущаешь?
— Ты же уверена, что я отвечу честно? — Дэннис усмехнулся, чтобы избавиться от неловкости.
— Да… Да.
— Небольшой вопрос до. Ты бы стала спрашивать у трёхлетнего ребёнка, что такое доверие, духовная близость, любовь?
— Нет.
— Потому что он ещё не знает таких чувств. А если и ответит, то это будет недоразвитое мнение, смешное и бессмысленное. Так вот я — трёхлетний ребёнок.
— Ты… не испытываешь… не испытывал никогда этих чувств? — удивилась девушка.
Дэннис подумал.
— Я не знаю, испытывал ли. Это же не поесть фрукт и сказать: "Да, этот фрукт я ел. Он сладкий, мне понравилось".
— Чувства на то и чувства — их просто… чувствуешь!
— Чувства – ничто без анализа разума. Страх — чувство с мгновенной реакцией. Боль тоже. Но даже голод — уже сложнее. Что уж говорить о многослойных высокодуховностях.
— Но любовь, притяжение — это же то, что в мире встречается повсеместно, у многих людей! Всему дали характеристику, исследовали и разложили по полочкам!
— В каком-то другом мире, не моём. В моём мире я отлично знаю боль, уныние, безысходность. — Он проследовал взглядом по руке Тай — от пальцев с чёрным маникюром до плеча. Он взял её кисть и сжал. — С тобой я не испытываю этих чувств.
Мобильный зазвонил с заднего сиденья. Дэннис потянулся, взял телефон и заодно очки.
— Гамбер, — произнёс так, словно жизнь подошла к концу.
Автомобиль уже въехал в город и остановился на площадке перед небольшим магазинчиком с нетривиальным названием "Вкус США". Кажется, там продавали продукты местного производства. Тай ждала, пока Дэннис, угрюмо глядя на телефон, определится с решением — отвечать или нет. Гамбер звонил неприлично долго, но Дэннис не ответил. Он сжал телефон и откинул голову на подголовник. В окно стало видно небо: безмятежно голубое, пропитанное солнцем, теплом, обещающее только самое хорошее. Дэннис тяжело вздохнул, и Тай поняла, что что-то не так. Она хотела спросить — что, но вовремя сдержалась. Ей вдруг открылась одна простая истина — Дэнниса она не поймёт никогда, как бы ни хотела, ни пыталась, ни выспрашивала, какое бы единение с ним не испытывала. Он принадлежит не ей, а своему миру. Полностью.
— Тебя подвести домой? — только спросила она, улыбнувшись лучезарно, как небо.
— Мне нужно позвонить. Я пройдусь до магазина, куплю что-нибудь, — ответил парень с недовольством человека, попавшего под дождь.
Тай заметила, что он забрал очки. Проследила, как он выходит из автомобиля, расшатанной походкой идёт до магазина и исчезает в дверях.
15
Дэннис не собирался перезванивать Гамберу. Выйдя через чёрный ход, он стал ждать такси на задворках магазина. Перед ним на бетонной стене за мусорными баками было граффити — силуэт человека, идущего к свету. Кто-то красной линией перечеркнул рисунок, и потёки напоминали кровь. Дэннис увидел сразу несколько смыслов и все — про него. Он боролся с гнетущими чувствами, которых был целый набор, как набор мазохиста для изощрённых пыток. Ожидание такси показалось самым мучительным ожиданием в жизни. Дэннис, как мышь, метался вдоль стены магазина, не находя лаз или дыру, куда можно спрятаться от поганых навязчивых чувств. Он взялся за телефон и начал писать сообщение: