— Дэннис, прекрати глупую забастовку, — раздался через дверь голос Гамбера. — Я ведь найду способ тебя накормить!
— Почему она не приходит?
— Потому что не хочет!
— Это он ей не позволяет.
— Она принадлежит ему. Дэннис! Ты меня удивляешь! С каких пор тебя волнуют души, которые мы жертвуем ради нашего будущего успеха?
Дэннис не смог ответить.
— Если ты так этого хочешь, — продолжил Гамбер, — Роуз может прийти. Но зачем, сынок?
— Я сын демона, — пробормотал парень, — а ты — просто старик…
Дверь отперлась и открылась. Вошла Роуз с тарелкой в руках.
— Правильные слова, — она усмехнулась и подошла. — Поешь, иначе совсем исчезнешь, а ты мне ещё нужен.
Дэннис поторопился надеть очки.
— Понятно… — Он сел на кровать.
— Ладно-ладно! — Демон поставил тарелку со стейком и зеленью рядом с ним, положил вилку и нож так, чтобы они не соскользнули. — Устраняюсь.
Роуз стала собой, но в голубом огне её энергии мелькали красные языки.
— Мне кажется, я не ела вечность, — сказала она, посмотрев на стейк. — Но я не голодна. Мне вообще ничего не хочется, если задуматься. Но с тобой мне становится лучше. Ты — моя связь с реальностью. — Она присела на кровать, на расстоянии ладони от Дэнниса. — Мне кажется, я начинаю привыкать к своему состоянию…
— Нет, — парень сжал кулак, — не привыкай! Смирение обманчиво… и разрушительно. Мы живы, только пока боремся.
— У меня нет сил, — Роуз грустно усмехнулась. — Откуда им внезапно взяться? Сильным становятся постепенно, начиная с детства, когда есть поддержка и безопасность, когда не приходится прятаться от жизни в закутках и убежищах, когда совершаешь ошибки, а родители говорят: "Ты всё равно молодец! Ты сможешь лучше! Мы в тебя верим!". Сильными становятся уверенные в себе люди… А не я…
— Сильными становятся ещё и от безысходности. Потрёпанные жизнью личности, перепробовавшие все разновидности горя и боли. Кому нечего терять, кроме своих проблем.
Густо-серые глаза Дэнниса посмотрели на Роуз сквозь очки. Она удивилась:
— Ты злишься… Я чувствую! Но почему? Почему злость? — Поняв, она улыбнулась, как ребёнок. — Я не оправдываю твоих ожиданий. Но ты веришь в меня. Да. Что я смогу!
Она замолчала. Дэннис чувствовал связывающие их нити, прокинутые, как тогда, в темноте подвала. Он порадовался, несмотря на то, что нити тянули что-то из его нутра.
— Ты опасаешься меня… — вдруг произнесла Роуз. — Скрываешь это даже от самого себя, но боишься, что я могу причинить тебе боль…
Она посмотрела так осязаемо. Дэннис напряжённо вздохнул и сжал рукой культю.
— Всё никак не привыкну! Бесит! Бесит! Мне не хватает… всего лишь кисти, а ощущение, что половины тела! А ещё эта боль в голове! — Он схватился за голову, согнулся. — Моя спина, всё, чёрт, тело ноет и тянет! Чувствую себя… размазнёй!
— Я не причиню тебе вреда, — Роуз хотела обнять его, но вместо этого её руки запорхали над его спиной, головой в страхе сделать хуже. — Дэннис! Я могу коснуться тебя? Я не знаю!
— Лучше нет, Роуз! — Он вскочил с кровати, как ошпаренный. Нож и вилка упали на пол с громким звоном. Дэннис вздрогнул, стекла очков поймали вспышку лезвия. — Моё тело странно на тебя реагирует. Гамбер касается меня без последствий, я касался Тай и Малебы без боли. С тобой иначе.
Роуз отвернулась к тарелке и долго смотрела на стейк, словно в нём заключался ответ.
— Поешь.
Дэннис со стоном наклонился, поднял и вилку, и нож.
— Два предмета… Твою мать… Два!
— Я помогу.
Роуз поставила тарелку на колени и протянула к Дэннису раскрытую ладонь. Он аккуратно вложил в неё столовые предметы. Девушка неумело разрезала стейк на удобные небольшие кусочки, пока Дэннис молча сидел на стуле и смотрел в пол. Она поднялась, сунула тарелку ему под нос.
— Ешь. Хоть уже холодное. А я пойду, наберу ванну, чтобы ты помылся.
Дэннис поднял лицо. Он снял очки, и Роуз поразилась: через глаза взрослого измученного мужчины на неё смотрел ребёнок. И это было так же невероятно, как если бы за окном вместо осени оказалась весна. Дэннис растерянно взял тарелку и приборы, Роуз растерянно пошла в ванную.