Борода встает. За ним, как за магнитом, поднимаются остальные. Ну что ж, момент серьезный, и приказ, который он сейчас отдаст, пожалуй, лучше выслушать стоя…
— Приказ по группе «Юный мститель», — наизусть, как заученное, произносит он. — На одном из участков Ленинградского фронта советскими саперами обнаружены мины неизвестной конструкции. Без схемы мины обезвреживанию не поддаются. Приказываю, используя все возможные связи и средства, добыть чертежи секретной мины. Командир партизанского отряда Старик, комиссар… Комиссар — я, — сказал он и помел бородой в сторону командира: — Командир группы «Юный мститель» Леонид Голиков, подтвердите получение приказа.
Леня не сразу отозвался. Во-первых, потому что застыдился ребят. Ведь свое имя он до сих пор держал от них в секрете. Во-вторых, потому, что обиделся на комиссара. Как же, себя без фамилии представил, а его раскрыл, как коробочку: смотрите, пожалуйста!.. Но комиссар нетерпеливо вскинул голову, не одобряя Лениного молчания, и тот, как с горы сорвался.
— Есть подтвердить получение приказа! — крикнул он, прикладывая ладошку к пилотке.
— Есть!
— Есть!!
— Есть!!! — по старшинству отозвались трое. Но ладошек не выкинули, знали уже воины, что к пустой голове рук не прикладывают.
Комиссар ушел, дремучий, как дуб, в своей бороде, а они остались — трое бойцов и командир — и стали держать совет: как добыть чертеж новой мины.
— Знать бы, где искать, — вздохнул самый младший, Олег. — А так никак не найти.
Средний, Миша, смотрел на дело не столь безнадежно.
— А что? Потолкаемся среди фрицев, послушаем, — подсказал он, — может, что и выудим.
Но младший, усмехнувшись, выбросил два пальца, и средний стушевался, поняв намек. Не многое выудишь, имея «пару» по-немецкому. А младший и старший «ехали» на той же «колесной паре». Эх, знать бы, что война…
— А наш немец, — напомнил старший, Гриша, — может, через него что, а?
— Ну, узнаем, — сказал младший, Олег. — А потом куда, в лес? Мы в лес, а они на нас из лесу, фрицы, пиф-паф…
— Я пройду! — убежденно сказал старший, Гриша.
— И я, — потянулся за старшим средний, Миша.
— Ну и я не отстану, — сдался младший, Олег.
Но у командира Голикова был другой план: в лес не ходить и собой не рисковать. Завтра вечером, а точнее, в семнадцать ноль-ноль ждать его возле церковных развалин. Самим к нему не подходить, он сам их подзовет. А сейчас в лес за пропуском, без которого домой не добраться. Что за пропуск? А грибы! Набирай, выходи на большак и просись на воз. Кто-нибудь да подхватит. Конных упряжек на большаке немало. По немецким делам бегают. Из Старой Руссы порожняком, а в Старую Руссу со славянской данью — хлебом, мясом и маслом, — подавиться бы им, гадам!
Они так и сделали. Набрали грибов и напросились в попутчики на воз с соломой. Возница, злой как черт, сперва не хотел брать, а потом сжалился и посадил.
Едучи, стали разгадывать, кому и зачем солома.
— Поросятам на подстилку, — сказал старший, Гриша, — чтобы сало лучше нагуливали.
— Коронам на сечку, — сказал средний, Миша, — от сечки у коров молоко гуще.
— Немецкий хлеб, — сказал младший, Олег. — Для нас с вами. Когда жрать нечего будет.
Возница, послушав, зло буркнул:
— Гитлеру под зад. Чтобы падать мягче было.
Троица гоготнула, но возница цыкнул, и ребята притихли.
Миновали заставу — возница по пропуску, они по грибам — и въехали в город. А в городе с утра переполох: в лесу партизанами убиты три мальчика. Тела убитых пока не найдены, но разыскиваются. Матери, черные от горя, галками мечутся по городу, разыскивая сыновей. «Мой цел, соседкин цел, чьи же убиты?» А они, вот они, «убитые», прямо из лесу: старший, Гриша, средний, Миша, и младший, Олег. Матери налетели с поркой, но рука не поднялась ударить. Ударили словом: «В лес ни ногой!» Троица для вида покуражилась: «Это почему еще?» — «Стреляют». — «А мы целые…» — «Ну так биты будете!» И матери в негодовании хватаются за отцовские ремни. Троица сдается и торжественно обещает: в лес ни ногой! Это ведь не только материнский, это еще боевой приказ.