— Устала сильно, наверное…
Лешка с Верой зашли в купе. Лешка опять принялся за анекдоты, шутил. Вера прыскала, зажимала рот рукой и, покосившись на спокойно спавшую женщину, хохотала, уже не сдерживаясь.
Так они веселились, пока не постучали в стенку из соседнего купе, раздраженные шумом. Вера уже несколько раз зевала…
— Слушай, Вера, давай-ка ложись. Я пойду покурить, а ты ложись.
— Да я еще не хочу!
— Хочешь, хочешь. Не спорь со старшими.
Вера неохотно начала разбирать постель.
Лешка вышел из купе и закурил у окна. Наконец он сообразил, кому он обязан такими способностями.
— Шлем. Это все шлем, — сказал он.
— Что вы сказали? — рядом стоял проводник.
— Да нет, ничего. Я что, вслух что-то сказал?
— Я не понял. Идите лучше спать. И курить здесь нельзя, в тамбуре надо!
Лешка засмеялся.
— Мне можно.
Проводник с удивлением посмотрел на Лешку.
— Можно. Мне все можно, — твердо, медленно выговаривая слова, повторил Лешка. — Понял? — он смотрел в упор.
— Да, — спокойно ответил проводник и пошел по вагону.
Лешка вошел в купе. Вера улыбнулась ему из постели.
— Что еще соврать? — спросил Лешка, разбирая свою постель.
— Значит, вы все врете?
— А ты думаешь, все анекдоты со мной случились? Впрочем, могу и правду рассказать. Только сначала нам пора перейти на «ты», как считаешь?
— Ну, неудобно… — Вера замялась. — Все-таки вы старше меня!
Лешка замер. Она сопротивлялась! А может, потому, что он не видел ее глаз? Он повернулся.
— Нет, давай на «ты», — сказал он.
— Ладно, — просто согласилась Вера. — Рассказывай.
Лешка влез наверх.
— Однажды мы были в командировке в небольшом поселке. Приехали на обед в столовую. А приехали рано. Столовую еще не открыли. Около дверей стояла лошадь, на ней хлеб возили из пекарни в магазин и столовую… А там так хорошо, трава кругом нетронутая, кусты!.. Легли мы в траву, лежим…
Лешка смотрел в глаза внимательно слушавшей Веры.
— Ты только представь себе все это. Трава, солнце…
Так вот, хлеб разгрузили, а прежний возчик после разгрузки всегда давал лошади кусок хлеба с солью. Но все это мы потом узнали…
Лешка говорил, а для Веры его голос все удалялся, и она вдруг увидела и лошадь, и траву, и лежавших в ней мужчин.
— Вот хозяин подходит к лошади и говорит свое волшебное слово: «Но!». А лошадь ни с места! Он снова кричит: «Но!!!» — а она не идет, ведь не дура, знает, что ее не накормили…
Возчик подходит к узде, дергает и кричит:
«Ты пойдешь или нет? Ты пойдешь или нет?!»
У нас одному парню надоело, он и говорит:
«Да не пойду!»
Этот «водитель кобылы» аж наклонился к морде и говорит:
«Повтори, что сказал… — и снова: — Повтори, что сказал!..»
Мы вповалку лежали… От смеха.
Вера хохотала, зажимая рот рукой. Она отводила руку, вспоминала лицо возчика, которое она видела так же близко, как Лешкино сейчас, и снова смеялась…
В стенку опять застучали, требуя прекратить шум.
Вера нырнула под одеяло и досмеивалась там.
— Слушай, а кем ты работаешь? — шепотом спросила она, отсмеявшись.
— Инженером.
— Каким? Они же разные…
— Специальным.
— Ты не смейся. Строитель ты или конструктор? А может, на оборону работаешь? Закрытый завод, да?
— Почти. Я больше по душам…
— Не поняла… Нет, все же, где ты работаешь?
Вера ни разу не сбилась и не сказала «вы», хотя до этого обращалась только так… Лешке остро захотелось еще раз убедиться в своей власти.
— А чего мы шепчемся? — спросил он. — Иди ко мне наверх!
— Нет, что ты?..
— Да ладно тебе… Иди!
— Нет, Леша, не надо… — испуганно говорила Вера.
— Иди. Иди ко мне…
Взгляд у Веры знакомо потух, и она встала. Спортивный костюм облегал идеальную фигуру Веры, и у Лешки перехватило дыхание…
— Сними костюм…
Вера тяжело вздохнула, но подчинилась.
— И остальное…
Он обнял дрожащую Веру, и у него мелькнула мысль, что то, что он делает — подло, но сразу же понял, что завтра у него может не оказаться не только Веры, но и свободы, и, может быть, жизни… Все поплыло перед глазами. Лешка уже не мог ни о чем думать.
Вера спала, прижавшись к его плечу щекой, а Лешка думал. Он понял, что обладает силой, еще никем на Земле не познанной, что сейчас он может сделать все, о чем мечтал в зоне… Но дальше мести планы не шли. Он вспоминал всех, кого считал врагами, и злорадно думал о том, что он с ними сделает…
Под утро он отправил Веру на свою полку.