— Не надо, папа, я не хочу вредить ребёнку. Я лучше потерплю.
— Это никому не навредит, а тебе станет легче.
С этими словами он вышел, вернулся уже с набранным шприцем. Минут через тридцать Любе действительно стало легче.
— Люба, кто он? Я думаю, что надо что-то решать, тебе скоро восемнадцать. Надеюсь, ты не собираешься одна воспитывать ребенка? Ребенку нужны оба родителя. Пойми, дочь, оба родителя!
— Папа, не лезь. Я все равно ничего не скажу. Время все покажет.
— Люба, ты не уверена в серьезности ваших отношений? Ну скажи мне что-нибудь. И потом, тебя должен осмотреть врач. Это важно.
— Нет. Пока нет. Папа, я молодая, здоровая, а токсикоз первой половины скоро пройдет, еще пара недель, и я о нем забуду.
— Люба, так неправильно, понимаешь?
Она не ответила. Отец покачал головой и ушел на работу.
Он понимал, что ничего от нее не добьется. Очень хотелось ей помочь. Мозг рисовал всякие картины, одна хуже другой. Он даже представить себе не мог, кто ее друг. Может, кто-то из института? Как и с кем она могла так быстро завязать роман? Она — не легкомысленная девочка и с кем попало встречаться не будет. Тут замешаны чувства. Но она молчит. Что он может сделать, если она не хочет принимать его помощь и говорить не хочет! Остается только быть рядом и ждать. Но как тяжело переносить неизвестность.
На работе после планерки и обхода Корецкий вызвал к себе аспиранта Борисова. Он был зол на него, до защиты оставались считанные месяцы, а Саша расслабился, и Корецкий очень боялся, что тот не успеет все закончить. Борисов пришел, и Корецкий поймал себя на мысли, что любуется парнем. Бог ему дал все — и ум, и внешность, и характер. Корецкий невольно вспомнил все годы работы с Сашей. Нет, в том, кем он стал, есть заслуга самого Корецкого. Конечно, природные данные — основа, но человеком Борисова сделал он. А значит, он может и потребовать.
— Когда ты закончишь работу? Время идет, а ты топчешься на месте. Последнее время ты вообще ничего не делаешь. Ты даже с работы стараешься уйти пораньше. Тебя ничего не интересует. Пропадаешь неизвестно где и с кем. Так не пойдет. Вера говорит, что у тебя девица. Ты чем-то не тем занимаешься, защитись и гуляй. Саша, об отношениях с женщинами мы уже не раз говорили и про безопасный секс тоже. Саша, женщин много, а работа одна, и в настоящее время работа явно важнее.
— Александр Валерьевич, это не просто женщина. Я хочу на ней жениться, с ней все серьезно. Я уже взрослый человек и мне кажется, что я готов иметь семью, я хотел просить вас дать мне семейное общежитие. Я коплю деньги на свадьбу, кольца. Не надо о ней плохо думать, вы ее не знаете, она другая.
— Ладно, не знаю. Твое дело. Женился бы хоть на москвичке, а то семейное общежитие. Я их что, строю? Кто она по профессии?
— Она учится в меде на третьем курсе.
— Господи, ты больше никого не нашел? Иногородняя студентка! Я тебе поражаюсь. При твоих данных надо и жену иметь с интеллектом, а не студентку без мозгов. На что ты ее содержать собираешься? Цены растут, а зарплата нет. Саша, что ты делаешь?
— Я привык много работать, буду больше дежурить.
— Хорошо, давай статьи. Я их сегодня просмотрю и завтра отправлю. Или ты был так занят своей подругой, что статьи не написал?
— Александр Валерьевич, я написал, но не все напечатал, две, как мне моя девушка перевела, так и остались, но почерк у нее красивый. Посмотрите? Или напечатать?
— Давай сюда, сам разберусь.
С этими словами Корецкий взял рукописи и потерял дар речи. Почерк дочери он не узнать не мог.
А он думал с кем она встречается. Вот он, стоит перед ним! Сказать ему? Что сказать? Что он, подлец, спит с его несовершеннолетней дочерью, что она беременна, что ему тяжело на это смотреть, что он не знает как ему быть, как ей помочь? Сказать, что она беременна? А кто его просил? Люба просила не лезть. И только что он сам говорил парню, что работа важнее личной жизни, то есть важнее его Любы? В груди появилось дикое чувство тяжести, воздуха не хватало.
Корецкий достал таблетки.
— Саша, иди работай. Потом поговорим.
Вечером отец удивительно вовремя пришел с работы. Любы не было дома. Корецкий понимал, что за дочерью надо было лучше присматривать, это все можно было предвидеть. А он в это время крутил роман с Катериной, родил в шестьдесят пять лет сына. На что он надеялся? На то, что девочка воспитана на литературной классике? Что она не посмеет влюбиться? Он забрал ее из Штатов из-за боязни наркотиков, но там хоть романов не было, а тут в Москве оставил на произвол судьбы. Так что виноват во всем он один. Надо было дочерью заниматься. И где, как она встретилась с Борисовым? Он снова взял таблетку нитроглицерина. Сердце давило и пекло.