— Коля, ему можно помочь. Пусть это один шанс из тысячи, но он молодой, сильный человек. Посмотри на его семью, кто будет растить его ребенка?
— Люба, шеф дал свое заключение, ты хочешь скандала?
— Нет, я хочу ему помочь. Если повезет, победителей не судят.
— А если он умрет?
— Он и так умрет, а мы, может быть, дадим ему шанс.
— Что ты предлагаешь?
— Мы пойдем на операцию двумя бригадами, ты ликвидируешь гематому, а я достану пулю и ушью повреждения.
— Как у тебя все просто.
— Доктор, то, что говорит эта девочка, может помочь?
Перед ними стояла мать раненного, в ее глазах были ужас и мольба одновременно и где-то очень глубоко блеснула маленькая искорка надежды.
— Ему всего двадцать пять, пусть это не сработает, но мы хотим операцию.
— Ну что, Коля, решай.
— Хорошо, но не забывай, мы можем остаться без работы. У тебя хоть есть муж, а у меня жена и двойня, им еще полугода нет. Люба, что ты творишь?!
Люба запросила операционную, вызвала анестезиолога и ассистентов для себя и Николая, кроме студентов шестого курса ассистировать никто не согласился. Анестезиолог отпускал нецензурные фразы, но перед двумя хирургами спасовал и дал наркоз. Операция длилась около пяти часов. Больной не умер на операционном столе. Его перевели в палату реанимации. Люба очень устала и легла вздремнуть, было уже утро.
В девять утра Корецкий должен был проводить планерку, планерка задерживалась, так как куда-то делся дежурный врач хирургии. Николай пошел искать Любу. В зал заседаний вошла женщина с заплаканными глазами и подошла прямо к столу Корецкого.
— Я хотела найти эту девочку. Мой сын пришел в себя, он жив, он в сознании. Спасибо вам за таких врачей, не увольняйте ее, пожалуйста, он теперь будет жить.
— Подождите. Выпейте воды, сядьте и объясните все подробно. Что случилось? Расскажите нам пожалуйста.
В зале все замолчали и повернулись в сторону женщины.
— Вчера мой сын поступил к вам с огнестрельным ранением. Вот этот профессор сказал, что нам надо ждать, пока он умрет, а у меня сноха беременная, они так ребеночка ждали. А тут эта девочка говорит, что можно попробовать оперировать, второго хирурга вызвала, он сопротивлялся, а потом согласился, и они оперировали Костю. Костя сейчас в себя пришел, меня и жену узнал. Он живой, понимаете? Я девочку эту ищу, я не прочитала, как ее звали.
— То есть вы хотите сказать, что Корецкая, вопреки моему заключению, оперировала? — Виктор Васильевич покраснел, вены на его шее взбухли, видно было, что он пришел в дикую ярость.
— Но насколько я понял, вопреки вашим прогнозам, больной жив, — спокойно сказал Саша.
— Не нарывайтесь, Борисов! Вы слишком вызывающе себя ведете. Кто вы есть? Сын алкашки.
— Может быть. Но я больным на тот свет билеты не выписываю, предпочитаю, чтобы они жили..
Женщина перепугано смотрела на врачей. Корецкий постучал по столу. Все замолчали.
— Давайте разберемся. Пригласите всех, кто работал ночью. Продолжим через пять минут.
Через пять минут Николай с Любой докладывали перед коллективом причины и ход операции. Анестезиолог доложил особенности ведения наркоза и свою речь закончил словами: «Победителей не судят».
Врачи встали и аплодировали.
Мать Кости обняла Любу и произнесла:
— Спасибо тебе, девочка. Ты настоящий врач.
Корецкий потребовал от всех объяснительные в письменном виде. Позже в разговоре с Сашей он выразил озабоченность конфликтом между Любой и главным хирургом.
— Саша, мне не нравится все это. Виктор гнилой мужик, он думал войти в акционеры, понял, что ему не светит, а тут Люба ему как кость в горле.
— Ну и что он сделает? Все законно.
— Пока да, но он начнет войну, а тут все средства хороши. Если бы он воевал со мной, то ему бы не светило, а воевать он будет с вами, и вы можете ошибиться. Саша, любые конфликты решай только через меня. Пока история с выкупом клиники не утихнет, никуда не лезь. Со всеми будь предельно вежлив и осторожен. Понял?
Что тесть был прав, Саша понял через несколько дней, когда ему пришла повестка в финансовую полицию. Их очень интересовало, откуда Саша взял деньги на покупку машины. На Сашино счастье Корецкий оформил дарственную, а его доходы были полностью задекларированы и налоги уплачены. Перед Сашей извинились и отпустили. Но это был сигнал о начале войны.