Он огляделся по сторонам, повел плечами и отвернулся.
– Дворец спорта хотели закрыть пару лет назад. Он разваливался. Но я уговорил отца вложиться – не ради денег, ради ребят. И хотя проект получился вроде бы успешным, этот комплекс… он, скорее, нечто вроде мечты, которая сбылась, – Фил снова засмеялся, оглянувшись на меня. – По крайней мере, таких крутых душевых у нас в детстве точно не было.
– Похвально.
Я подошла ближе, коснулась его ладони и переплела наши пальцы.
– Хоть и сделано на папашины деньги?
– Хоть и сделано на папашины деньги.
Он широко улыбнулся, а после стрельнул взглядом в дальний угол. Его глаза загорелись. Фил помог мне быстро снять пальто, сбросил куртку сам, оставшись в красной толстовке с надписью «Суприм», похожей на ту, что я привозила Лизке из Европы, и поспешил к трибуне.
Сложив вещи, Ветров подхватил с пола баскетбольный мяч, покрутил его в руках, на пальце, забавляясь, как ребенок. Затем несколько раз стукнул о землю, подбежал к корзине, прыгнул, закинул в кольцо и… повис на нем. Он еще демонстративно покачался туда-обратно, а после грациозно приземлился на ноги. И правда самый настоящий кот. У себя дома. Искренний, реальный. Может, он и пытался сейчас рисоваться, но выглядело это естественно и непринужденно – я залюбовалась им.
Феликс явно ожидал моей реакции, и, опомнившись, я громко похлопала в награду. Тогда он вновь подхватил оранжевый мяч и закружился вокруг в невообразимом танце.
Гаденыш позволял почти коснуться и сразу уводил от меня мяч. Все его движения были отточены и изящны. Я удивлялась, как при таком росте ему удавалось быть столь пластичным – видимо, врожденный дар. Фил заигрывал, флиртовал на особом языке, пока я самозабвенно хохотала.
Когда он снова использовал один из своих приемов, прокатив мяч между моих ног, я забила на баскетбол. Поймала парня, повисла на его шее и поцеловала в губы. Тот растерялся, но всего на миг, а затем ответил в полную силу и с нарастающим желанием. Мне казалось, что я теряла голову.
– Я не представляю, как бы жил, если бы не встретил тебя, – с придыханием произнес Фил, зарываясь носом в мои волосы.
Такие громкие фразы, такой максимализм. Такой мальчишка.
Я потянулась к нему, провела языком по солоноватой коже за ухом и прикусила мочку, вырывая из его груди довольное урчание.
– Как раньше. Спокойно прожигал бы жизнь дальше, а я-я… – нарочно тянула слова и шла на провокацию, – также спокойно вышла бы замуж.
Пальцы Фила больно сдавили мои ребра. Я бы подумала о том, что могли остаться синяки, если бы мне было не наплевать.
– И мы оба не узнали бы, что такое чистый кайф, – шепнул он.
Прозвучало крайне амбициозно, но без фальши. Фил говорил, как умел, без злого умысла, с надеждой в глазах. Его сумасшедше сексуальный хриплый голос будоражил сознание с многолетней выдержкой. Я определенно конкретно двинулась на нем, раз так отзывалась, так льнула к Ветрову.
– А мы узнали? – Я прикусила губу.
Феликс тяжело сглотнул, уловив подтекст в моих словах. Я почти провалилась в темноту его глаз. Но где-то за нами послышался шум, гам, и вскоре в помещение со стороны, по всей видимости, улицы ввалилась целая толпа детей – мальчишек лет семи-десяти в одинаковых куртках с эмблемой тигренка-баскетболиста. Их громкие споры заполнили пространство. Ребята толкались, смеялись, дразнили друг друга и тащили за собой объемные рюкзаки.
– Фил!
– Это Фил!
– Ура-а!
Мальчики неожиданно бросились к нам и облепили Феликса со всех сторон. Тот отбил каждому «пять», а самых шумных потрепал за волосы. Странно было видеть Фила таким… нормальным, даже взрослым, что ли. В его прежний образ совсем не укладывалось то, каким он вдруг предстал передо мной. И это смущало. Нас обоих. Я почувствовала это, когда наши взгляды пересеклись.
Ребята уговорили Феликса по очереди подбросить их к корзине, а особо наглые – даже немного повисеть на кольце. Прошло минут десять, прежде чем кто-то из них спохватился и обратил внимание на меня.
– А вы кто? – спросил наконец долговязый парнишка с пухлыми щеками и номером тринадцать на кофте.