Я готовилась к выходу, подкручивая кончики волос у зеркала, пока Антон в обнимку с ноутбуком смотрел выпуск новостей по первому каналу. Феликс в это время дико меня отвлекал, пока строчил одно сообщение за другим. Я рисковала затянуть со сборами, поэтому просто убрала телефон, чтобы не проверять его каждую минуту. Но, когда уже красила ресницы, он начал звонить. Я пыталась его игнорировать, честно пыталась и все же открыла переписку – Ветров обещал приехать ко мне домой прямо сейчас, если не возьму трубку. Сволочь.
Я закрыла дверь в ванную и включила кран, набирая его номер.
– Ты совсем спятил? – попыталась вложить в шепот всю злость.
– Алиса, – что-то отчаянное сквозило в его голосе, – я говорю серьезно. Мне нужно тебя увидеть.
Нет, я точно убью этого дурака! Одним хриплым звучанием моего имени он смешал мне все планы.
– Черт с тобой, говори адрес, куда ехать.
– Пушкинская, сто два, этаж и квартиру пришлю в смс.
Я повесила трубку и только сейчас заметила, как тяжело дышала. Щеки стали пунцовыми, глаза заблестели. Кажется, этот вирус проник слишком глубоко. Кажется, сегодня все и правда должно было решиться. Только совсем не так, как я планировала, потому что я уже ничего не решала.
Сказав Антону, что ненадолго отъеду – такое часто бывало раньше, когда не удавалось впихнуть важные интервью в дневное расписание, я услышала в ответ, что он тоже хотел немного поработать. Перед уходом заглянула в зал, чтобы быстро попрощаться с ним, но его голова уже скрылась за экраном ноутбука.
Черт. Черт!
К высоткам модного жилого комплекса я подъезжала злая. Я собиралась поставить на место зарвавшегося мальчишку и скорее вернуться домой, чтобы отправиться с Антоном на ужин.
– Что за срочность? – бросила Феликсу, застывшему на пороге в помятой футболке и домашних штанах.
Он ответил достаточно ясно, втянув меня в квартиру и поймав мои губы своими.
Я забарабанила кулаками в твердую грудь, но до него невозможно было достучаться. Руки Феликса уже хозяйничали на моем теле, забирались под куртку, несдержанно стискивали талию, но я сопротивлялась и злилась еще больше. Впившись ногтями в его плечи, я прикусила зубами его язык. Хотела выиграть хотя бы сантиметры, а получилось наоборот. Феликс взревел, толкнул к стене и больно вжал в нее, смыкая челюсти на моей шее. Все, моя голова отключилась, я сдалась.
Когда я отмерла, кинулась с двойным энтузиазмом в самое пекло. Схватила его майку за края и дернула наверх. Моя куртка полетела на пол, пока я стягивала зашнурованные ботинки.
Едва коснулась его обнаженного живота – горячего, твердого, Феликс сжал мои бедра и подбросил вверх. Я быстро переплела ноги у него за спиной, обхватила широкую шею и поцеловала Фила. Лаская, требуя, прося.
Это было невероятно – вспыхивать, как спичка, от пары касаний. Это было идеально – на барной стойке в кухне, раз с кроватями у нас не сложилось.
Колготки и белье оказались содраны чуть ли не с кожей, платье спешно задрано к талии, штаны спущены.
– А-а!
– Твою ж мать! Охренеть! – громкие возгласы зазвенели в ушах, когда он вошел в меня.
Цветные мушки закружились перед глазами. Феликс теснее прижал меня к себе, полностью заполняя изнутри. Я задержала дыхание и мертвой хваткой вцепилась в края скользкого стола. Мне так хотелось кричать, чтобы Фил не останавливался, но я молчала и смотрела на побелевшие пальцы, которые сжимали стойку.
Он нежно коснулся моего подбородка и приподнял его, вынуждая встретиться лицом к лицу с той бурей эмоций, что одолела его. И в эту секунду я осознала, что сдалась. Но не сейчас – раньше. Еще в том темном клубе, когда позволила ему вести.
Фил провел костяшками вдоль скулы, шеи и запустил пальцы в мои волосы, оттягивая их вниз. С губ сорвался стон, когда он толкнулся во мне. Фил попытался его поймать, накрыв мой рот своим, но потерялся в поцелуе. Снова толчок и еще один – перед глазами поплыло. Закрыв их, я отдалась ощущениям.
Шею обжигали укусы, грудь горела от жадных прикосновений. Феликс двигался неторопливо, но настойчиво, в каком-то виртуозном ритме, который выбивал из легких весь воздух, а из головы мысли. Это было похоже на агонию: сильные, резкие, прорывающие броню сомнений толчки. Это было похоже на волшебство: яркие колючие поцелуи, музыка трения кожи о кожу.