Самокопания и череду риторических вопросов прервал громкий звук с улицы – я услышала треск, а затем отборный мат. Подбежав к окну, осторожно выглянула. Это был Фил. Он разбил глиняный горшок в саду и, заплетаясь в ногах, поднимался по лестнице на крыльцо.
Когда он толкнул входную дверь вовнутрь, та, естественно, не поддалась. Стоило лишь потянуть ручку на себя, но Феликс был явно не в состоянии строить логические цепочки. Он решил, что достаточно постарался и упал на плетеную софу прямо на террасе, а буквально через пару минут перевернулся на бок и… захрапел.
Я ожидала чего-то подобного, поэтому взяла плед с дивана и вышла на улицу. Я укрыла Фила, с раздражением отметив про себя, что от него совсем не пахло алкоголем. Пушистые ресницы дрожали в свете яркой луны, заставляя беспокоиться о нем. И вот зачем оно мне было нужно? Не родив, брать на себя роль «мамочки», как сказали его дружки?
Ночь я провела почти без сна – наблюдала за рассветом до тех пор, пока могла оставаться в пустой кровати. А когда споры в голове достигли апогея, я накинула сарафан, вышла на кухню и поставила вариться кофе – немного бодрости и ясного ума мне сейчас точно не помешало бы.
В холодильнике, кроме риса с морепродуктами, я нашла лишь яйца и креветки. Что можно было сообразить помимо яичницы? Если такое блюдо и существовало, я его не знала.
Через пару минут на сковороде уже грелось оливковое масло, а грусть и безысходность сильнее давили весом на плечи. Я задумчиво ковыряла деревянной ложкой замороженные креветки и не заметила, как ко мне подкрался Фил. Вздрогнула, когда он обвил руками мой живот и зарылся носом в волосы с протяжным вздохом.
– Меня будто трактор переехал, – заворчал он хриплым голосом.
Мысленно я добавила – так тебе и надо, но вслух ровным тоном спросила другое.
– Под чем ты был вчера?
Я ненавидела тянуть резину. Закрыть этот вопрос было для меня почти жизненно необходимо. Иначе я бы сошла с ума – мне хватило и ночи догадок.
– Хрен его, там все жрали все подряд.
На самом деле, я ждала, какой угодно реакции – отрицания, возмущения… но не такой.
Фил шагнул в сторону и встал слева от меня, опершись на стол. Он наблюдал, как я прокалывала яйца, и белок медленно растекался по сковороде.
– Эй, – я заставила его смотреть мне в глаза. – А если бы все решили по вене пустить, – подражая его безразличному тону, заговорила я, – ты бы за компанию и укололся? Боже, я говорю, как моя мать.
Я раздраженно отбросила деревянную лопатку, и та улетела на край стола. Нужно было остыть. Чтобы хотя бы немного успокоиться, я потерла лоб и виски. Незачем было устраивать сцены – бесполезная тактика, ведущая в никуда.
– Слушай, я не буду играть с тобой в дочки-матери. То есть, – запнулась я, – ну ты понял. Я также не могу и не хочу просить тебя, чтобы ты вдруг в одно мгновение стал взрослым и пропустил самый интересный период в жизни, но… – Мой уверенный голос сорвался, к глазам подступили слезы.
Я так много хотела сказать, репетировала эту чертову речь, а в самый нужный момент просто потеряла способность выстраивать слова в предложения.
– Алис! – Фил оттолкнулся от опоры и сжал меня в объятиях так крепко, что у меня заныли ребра. – Я все понял, не дурак. Это не повторится.
– Ну да, – фыркнула я еле слышно. – Задушишь, отпусти.
Но он замотал головой.
– Феликс, отпусти!
– Не-а, – промычал он мне куда-то в плечо, а затем развернул и усадил на столешницу. Фил обхватил руками мое лицо и зажал ноги своими бедрами. – Ты злишься.
Он, конечно, был Капитаном Очевидностью. И конечно я злилась – не то слово. Вот только уже не знала, на что больше: что он не думал своей красивой башкой и творил глупости или что так легко принял правила игры и совсем не дал возможности его отчитать.
– Я буду просить прощение, – промурлыкал он.
В его глазах заплясали предупреждающие огоньки, и он припал губами к моей шее. Мелкими точечными поцелуями Фил всего лишь спустился к ключицам, а тело уже меня предало. Я выгнулась, позволяя ему большее, но гаденыш проделал обратный путь. Он прикусил мочку, выбивая из меня череду томных вздохов.
– Буду просить долго, – протянул он мне на ухо. Поцеловал нежно, неторопливо, без языка, а затем осторожно обхватил и оттянул зубами мою нижнюю губу. – И очень старательно, – выдохнул Фил мне в рот обжигающие слова.