Мы прошли через главные ворота и первым делом приблизились к алтарю, где многорукий божок притаился в тени позолоченного зонта.
– Крутой Будда, – оценил Феликс.
– Ты такой тугой, Ветров! – Лиза закатила глаза, а я тихо усмехнулась.
– Что? – Фил вопросительно поднял брови.
– Это бог Вишну, не Будда, – пояснила я.
– И вообще храм индуистский, – с укором добавила Лизка, когда двинулись глубже.
Фил накрыл ладонью лицо, изображая «фейспалм» у нее за спиной. Я покачала головой, улыбаясь без остановки. Все же находиться рядом с любимыми людьми в таком волшебном месте многого стоило.
Нам очень повезло с погодой, было жарко, но не слишком. Солнце то и дело пряталось за тучами, которые бросали на вершины старинных сооружений причудливые тени – непостижимая для ума красота. Мы бегали с места на место, разглядывали резные колонны и фасады полуразрушенных зданий с искусными узорами. Они удивляли и поражали воображение. Между огромными валунами, из которых те были построены, не виднелись даже швы! У русскоговорящего гида, который сопровождал группу туристов, подслушала, что вся кладка была сделана без цемента и держалась вот уже больше восьми веков на честном труде жителей Кхмерской империи. Удивительно же!
Впечатления портили только галдящие со всех сторон иностранцы, которые не выпускали из рук модные фотоаппараты. Портили, но не сильно: мы обходили их скопления и углублялись в дебри, где не было разрекламированных обзорных площадок, а локации тем не менее открывались невероятные.
Нагулявшись здесь, мы с водителем переместились к другому храму – Байон.
– Ну это, – Фил указал на огромный лик, который встречал нас на входе, – сто пудов Будда.
– Не факт, – пропела довольная Лиза в ответ. – Есть версия, что это лицо короля, во времена правления которого строили храм. А еще это может быть «видящий бог» – все то, что олицетворяет сострадание в буддизме. Точно никто уже не скажет.
– Вот не зря тебя прозвали Гермионой Грейнджер, всезнайка.
– Ни зля типя плазвали Гилмионой Глензел, – передразнила парня Лизка, – тупица.
И показала ему язык. Эти двое устроили погоню друг за другом с криками и визгом, а я, тихо радуясь, наблюдала за ними и улетала мыслями куда-то далеко.
Пока все были заняты, я прошлась по тропинке чуть дальше и спряталась от полуденного солнца в тенистом коридоре, где гулял сквозняк. Осмотрелась вокруг и даже сжалась под тяжелыми взглядами каменных лиц вокруг. Они так пристально наблюдали, подглядывали, куда ни повернешься. Причем непонятно было, смотрели они по-доброму или злобно – выражения меняли вместе со светом. Мне стало не по себе, и я подумала о том, что, останься здесь ночью в одиночестве, любой бы, наверное, сошел с ума.
Когда ребята наконец вернулись, я отвлеклась. Мы с Лизой увидели очень красивое место и полезли взбираться по лестнице, чтобы Ветров сфотографировал нас.
– Все в порядке? – спросила я сестру, она казалась какой-то задумчивой и тихой.
– А? Да-да, – улыбнулась мне в ответ. – Прости, для меня все это просто чудно́. Вроде бы недавно вместе со всем универом сходила по Ветрову с ума, потом, как увидела тебя плачущей, мечтала его убить – с особой жестокостью. А теперь смотрю на вас и… Блин, вы такие классные! Ты все правильно сделала, Алис. Не оглядывайся назад, не смотри на других. Вы подходите друг другу, правду говорю.
Меня тронули ее слова. Они будто бы избавили меня от последних сомнений – я даже почувствовала облегчение. Мы обнялись с ней крепко-крепко под недовольные крики Феликса, которому испортили «крутой кадр». Но сейчас мне было плевать на фотографии: если мы будем вместе, сделаем еще миллион.
После мы на пару часов зависли в кафе, где заказали охлажденные кокосы и жареные креветки на шпажках. Я отдыхала, закинув на Феликса ноги, и доедала ложкой вкуснейшую маракуйю. Ребята вспоминали общих знакомых, профессоров, студенческие приколы. Я смеялась вместе с ними, а потом обсуждала с Лизой последние аварийные посадки, которые произошли буквально друг за другом, и заметила, как побледнел Фил. Пришлось его еще долго убеждать, что самолеты – это все же самый безопасный транспорт на земле. Правда, я не уверена, что он мне поверил.