За остальные полгода Фил прилетал ко мне всего дважды, и расставаться каждый раз было все тяжелее.
– Не вижу Ветрова что-то, – произнесла Лизка, подтверждая мои мысли.
Это показалось мне странным. Еще и тот самый травмированный Август сидел на скамье запасных, а не в больнице.
Я не успела разгадать эту головоломку, потому что во дворе раздалась серия протяжных автомобильных гудков. Они отвлекали, особенно последовавшие дальше непонятные крики и громкая музыка, из-за которой дрожали окна.
Район, где находилась квартира Фила – мы теперь жили в ней вместе, был новым и элитным, а вот привычки у подростков – старые. В недавно отстроенной беседке вечно собирались толпы ребят. И прогнать-то жителям закрытого комплекса их не удавалось – те отдыхали без алкоголя и до положенного времени, но отдыхали знатно. Даже Феликс пару раз спускался, чтобы объяснить им, что «это не комильфо» – и набрался же словечек от меня.
Была на них, правда, одна действенная управа – Валентина Семеновна, учительница русского и литературы с пятидесятилетним стажем, живущая ниже на несколько этажей. Если ей мешали вести дополнительные занятия или проверять детские сочинения, она без лишних эмоций выливала на хулиганов кастрюлю с водой – это если им везло, а то мог быть и прокисший компот.
– Ну сейчас их баб Валя порвет, – захихикала Лиза, делая звук на телевизоре чуть громче.
Но шум на улице так и не прекращался, даже наоборот – мне показалось, что кто-то стал кричать в рупор. Лизка нахмурила брови и направилась на балкон.
– Алис! Иди сюда! – смеясь, позвала сестра.
Я нехотя оторвалась от баскетбольного матча без участия Фила и вышла следом за ней, совершенно не понимая зачем. Только угадав в размытых очертаниях внизу фигуру Феликса, я быстрее распахнула окно и свесилась вниз.
Ветров! Это был он! Танцевал какую-то непонятную ламбаду и неразборчиво напевал в мегафон – и где только его достал? Марат, его друг, с которым они стали ближе в последнее время, стоял чуть поодаль, облокотившись на машину. Увидев нас, тот помахал, а затем сделал музыку тише и позвал Фила.
Феликс тотчас вскинул голову наверх и приставил к губам микрофон.
– Алиса, любо-овь моя!
Он растягивал слова – явно выпил и немало – и смешно пританцовывал в такт мелодии.
– Как бы мне тебя бы не убить, не любить тебя как? Вот где ответ… – спел Фил поперек нот сексуально хриплым голосом. – …Джага-джага-джага, сука-любовь!*
Михей бы точно навсегда открестился от этой песни после подобного «выступления».
– Вот как бит вам покажет, где боль, на рану как соль, сука-любовь...
Музыка давно закончилась, но Феликс еще несколько раз душевно повторил припев.
– Господи, Фил, хватит уже! – рассмеялась я.
– А? Ты что-то сказала? – прокричал он в рупор, но с тринадцатого этажа я, хоть надорвись, пищала в ответ почти не слышно.
Лиза, в отличие от нас, быстро сообразила принести мне телефон, мама тоже выглянула из комнаты вслед за ней.
– Как ты здесь оказался? Поднимайся! – сказала я, как только Ветров взял трубку.
– При-ле-тел, – с забавными паузами ответил тот. – Ты прости, я выпил. Оказалось, после всех ваших рассказов про пьяных пилотов и… про старые самолеты… Оказалось, что я до усрачки боюсь летать!
– Поднимайся давай! – повторила я.
Какой же он все-таки был смешной!
– Поднимусь, выгляни сначала, – произнес он в трубку, а как только я снова показалась в окне, заголосил пуще прежнего в рупор. – Только если согласишься выйти за меня замуж!
Марат бросил ему что-то, Фил поймал. Черт возьми, он встал на одно колено и… боже, он… Что? Что происходило?
– Ура! – завизжали над ухом Лиза с мамой, обнимая меня и требуя, чтобы я срочно сказала «да».
Из окон повылезало множество зевак, еще бы – пропустить такое шоу! Тем более что о карьере Фила уже давно прошел слух. К нему часто подходили на улице, чтобы поздравить с очередной победой или обласкать соперников, утверждая, что все куплено.