Его глаза стали водянистыми, и я поняла, что мои слова дошли до него.
Улыбка расплылась на моем лице. — И если ты снова захочешь заняться грубым и диким сексом, — сказала я, заставив его тоже улыбнуться, — я не стану любить тебя меньше. На самом деле, ты можешь заставить меня любить тебя еще больше.
Его улыбка погасла, и мое сердце упало.
Просунув руки под меня, он подхватил меня и усадил к себе на колени. Когда мои ноги все еще обхватывали его талию, он зарылся лицом мне в шею и крепко обнял меня. — Ты не должна была говорить это первой.
Мои плечи немного опустились, и я запустила пальцы в его волосы, чтобы помассировать кожу головы. — И почему же?
— Потому что я планировал сказать это. У меня была целая речь, — произнес он, отстраняясь от моей шеи, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Мы можем притвориться, что я ничего не говорила.
Уголки его рта приподнялись. — Я не хочу.
— Но я жажду услышать твое признание в любви. — Я притворно надулась.
Парень фыркнул. — Я хотел сказать, что лучшее, что когда-либо случалось со мной, — это твой переезд в соседний дом. Когда я принес твою почту после нашей первой встречи, ты открыла дверь, и на твоем лице была мука, я сразу понял, что влюблюсь в тебя, и ничего не мог с этим поделать. Мне кажется, я начал влюбляться в тебя, когда ты пришла на наше соревнование по плаванию, одетая как чирлидерша, с нашим именем на спине твоей майки. И я точно знал, что полностью влюбился на вечеринке Итана. Ты так много улыбалась в тот вечер. Выглядела такой счастливой и беззаботной, и на это было приятно смотреть. Лучшим в той ночи было то, что ты закончила ее, назвав меня обломщиком. — Кольт хихикнул, как будто вспоминая об этом.
— На самом деле я тебя так не называла, — проворчала я.
— Это явно подразумевалось, моя маленькая вертихвостка, — сказал он с обожающей улыбкой. — Я люблю тебя, Шайлох.
Я прикусила губу, чтобы не расплакаться. — Я тоже тебя люблю.
Он поцеловал меня, и мы некоторое время просто обнимали друг друга.
Одеваясь, Кольт негромко сказал: — Мой папа очень хотел, чтобы мы поступили в колледж. Вот почему он подтолкнул нас к занятиям спортом. Он надеялся, что мы будем достаточно хороши, чтобы получать стипендии, потому что, несмотря на то, что его бизнес был успешным, отправить четверых детей в колледж все равно было слишком дорого. Они с мамой откладывали деньги, чтобы мы могли поступить, но потом она заболела, и папе пришлось использовать эти деньги на все медицинские расходы.
— Крид был тем, кто выбрал плавание, и я поразмыслил, почему бы и нет? Это было лучше, чем гоняться за мячом или торчать на жаре, и, как оказалось, у меня это хорошо получалось. Мы оба были хороши. Крид был увлечен спортом, но я всегда смотрел на это как на еще одну обязанность, потому что это заставляло моего отца гордиться. — Он посмотрел на свои трофеи, выставленные на полке. — Мне нужно было, чтобы он гордился. Потому что я думал, что если он гордится, значит, он счастлив, а если он счастлив, он не может быть грустным. После смерти моей мамы он почти на два года превратился в ходячую скорлупу. Когда он смотрел на нас, в его глазах не было ничего. Никаких эмоций. Я знаю, это звучит глупо, но я боялся, что если ему снова станет грустно, он снова превратится в эту оболочку. Так что если папа хотел, чтобы я занимался спортом, я занимался спортом. Если он хотел, чтобы я получал отличные оценки, я получал отличные оценки. Если он хотел, чтобы я поступил в колледж, я поступил в колледж. Если ему нужно было, чтобы я присматривал за Кридом или следил за тем, чтобы он не сделал этого, не сказал того или не попал в беду, я делал это. Я делал все, чего он от меня ожидал.
— Потом он умер, — сказала я как можно мягче.
Кольт кивнул. — После его смерти был момент, когда я спросил себя, в чем смысл? Зачем я продолжал так упорно работать или стремиться к цели, которая изначально не была моей? На какое-то время я почувствовал себя действительно потерянным. Я не ушел из команды, потому что не хотел разочаровывать брата. После того как спортзал заработал и начал приносить деньги, однажды вечером я подслушал разговор Нокса и Килана. Они создали фонды колледжа для Крида и меня и обсуждали, сколько они могут позволить себе вносить в них ежемесячно. Потом я случайно услышал, как они сказали, что если бы мы с Кридом получили стипендии по плаванию, то к тому времени, когда мы закончим школу, у них было бы достаточно сбережений, чтобы мы могли спокойно поступить в колледж.