— Если нужна будет помощь, звони, соседка, — она подмигивает и протягивает мне виниловую визитку цвета барби, на которой написано: «Джемма Левон капитан команды чирлидеров Florida International University» и номер телефона.
Я благодарю свою спасительницу и направляюсь в сторону главного входа клиники, решив, что Майями все-таки попытался реабилитироваться в моих глазах, и послал мне такую необходимую подмогу в самый нужный момент!
Глава 4
— Детка, я дома! — слышу радостный голос мамы в коридоре и судорожно выдыхаю, готовясь к грядущему разговору. Мне предстояло как-то ненавязчиво и аккуратно сообщить ей о нашем новом пушистом жильце, но страх, что она не захочет его оставлять заставлял желудок нервно скручиваться.
В детстве я часто таскала домой животных с улицы, но это каждый раз заканчивалось крахом. То обездоленная мокрая собака, которую я вытащила из ямы неподалеку от дома и притащила к нам, оказалось жила у соседки через 2 улицы, и та чуть не подала на нас в суд за кражу питомца, то милая маленькая морская свинка, найденная мной на заднем дворе под деревом, вросла в огромную красноглазую крысу, и нам пришлось сдать ее в центр для животных. В общем, все мои благие дела по спасению бездомных созданий не ладились, и сейчас я больше всего на свете хотела, чтобы с пушистиком все сложилось хорошо, и он остался в нашей семье.
Я собираюсь с духом и выхожу из комнаты, бросив последний взгляд на мирно сопящего на коврике нового друга.
— Ого, у кого-то сегодня было настроение творить? — Спрашивает мама, отламывая смачный кусочек шарлотки и, закидывая его к себе в рот, удовлетворенно мычит.
А все потому, что на нервах я приготовила: мясную лазанью, пасту с сыром и шпинатом, шарлотку, зеленый салат и брускетты с паштетом! Я то! Человек, которому яичницу с утра пожарить лень.
— Я так понимаю у тебя какие-то новости? — спрашивает, бросая на меня подозрительный взгляд с легким прищуром, — Колись, ты подожгла университетскую библиотеку? Наорала на соседскую бабулю? Подралась с почтальоном? Я все прощу, только положи мне кусочек этой великолепной лазаньи скорее! — заканчивает мама свой беспочвенный список нелицеприятных предположений…
— Вот это да! Такого значит ты обо мне мнения, мам?! — возмущенно фыркаю, но потом в голове проносятся моменты из детства, когда я совершала вещи и похуже и я прикусываю язык, понимая, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы качать свои права.
— Так, я действительно хотела кое-что тебе рассказать, но это не то, о чем подумала ты! — не сдержавшись, бросаю на нее еще один укоризненный взгляд, — Я завела себе нового друга, встретила его сегодня на улице.
— Так это же прекрасно дорогая! Я рада, что ты так быстро осваиваешься на новом месте, — восклицает она, и закатывает глаза от удовольствия, уплетая очередную порцию сочного теста.
— Я подобрала его сегодня на улице, когда он лежал на дороге, и привела к нам домой, — мягко продолжаю, широко улыбаюсь, стараясь очаровать ее своим тоном и выражением лица.
Мама же разражается удушливым кашлем, подавившись куском лазаньи. А потом, продышавшись, бросает на меня ошалелый взгляд и спрашивает почти шепотом:
— Он что… сейчас здесь находится?! В нашем доме? — опасливо озирается по сторонам в поисках… чего?
— Ну да, я отвела его к врачу, сказали никаких опасных, заразных болезней у него нет, еще молодой организм и от травмы быстро оправиться. Его, кстати, Том зовут, — с каждым моим словом мама становиться все бледнее, а глаза расширяются все больше и больше.
— Ты… ты… я… стоп что? Какая травма, какой друг, какие еще заразные болезни?! Ты кого привела в дом, дочка? — Мама начинает истерически шипеть, как будто ей хотелось бы заорать во весь голос, но делает она это задушенным шепотом.
— Мам не нервничай, пойдем я тебе его покажу. Он тебе понравится! — я беру ее за руку и уверенной походкой направляюсь в сторону своей комнаты.
Перед самым входом она тормозит и несколько секунд растерянно пялиться на деревянную дверь, но потом, на мощном выдохе расправляет плечи, сжимает губы в тонкую полоску, сводит брови и, с максимально серьезным выражением лица, решительно дергает ручку.
«Миууу», слышим тоненький возглас снизу.
Мама тут же устремляет взор на маленький белый коврик у подножья моей кровати, из которого пытается выбраться Том, прихрамывая на одну лапку. Она несколько секунд недоумевающее изучает его, потом переводит на меня удивленный взгляд, в котором явно читалось: замешательство и, кажется… облегчение?
А потом она вдруг заходиться громким смехом, хватаясь за живот. Из карих глаз брызгают слезы, и мама начинает обмахиваться рукой словно веером, в попытке остановить свою истерику,