Рано утром, когда она пришла в театр, Пирз уже стоял у станка, и они покинули зал только через три часа. Это была одна из множества утомительных репетиций, и в течение следующих нескольких недель Люси разучивала поставленный молодым хореографом танец. Впервые она покинула кордебалет, и даже мысль о том, что Деннисон может не одобрить постановку, не могла охладить ее рвения. Пирз был требовательным учителем и ругался, если Люси что-то не удавалось, но он был столь же суров и к себе, и постепенно танец стал обретать искомую форму.
Когда Пирз пригласил Джека Деннисона на просмотр, Люси уже чувствовала себя уверенно в танце. Шеф появился в зале и тяжело опустился в скрипучее плетеное кресло, его львиная голова отражалась во множестве зеркал, висящих на стенах. Но балерине передалась уверенность учителя, который не обращал внимания на их зрителя, и она полностью отдалась танцу – па-де-де на музыку Скарлатти, которую наигрывал на древнем пианино равнодушный музыкант.
– Хорошо, хорошо. – В густом голосе Деннисона сквозило неподдельное удовольствие.
– Когда-нибудь ты станешь хорошим хореографом, Пирз. – Усталые глаза взглянули на девушку. – А ты, моя милая, через три, возможно, через два года уже осилишь главные партии.
Балерина уселась на пол, а Пирз вытер лоб.
– Люси пока еще не готова к партии, Джек. Ей нужно больше импульсивности. Но она дала тебе общее представление о танце, а это самое главное. Ты согласен?
– Хорошо, но слишком уж легковесно. Не хватает глубины.
– Это только последнее па-де-де. Когда я отрепетирую остальное, танец станет достаточно выразительным.
– Тогда покажи мне, когда закончишь. Потом и поговорим.
Пирз раздраженно махнул рукой:
– Но я не хочу работать дальше, если ты не дашь согласие.
– Ты слишком нетерпелив, парень. Пока товар не готов, нельзя говорить о рынке. Я посмотрю еще раз, когда ты закончишь.
Деннисон, хмыкнув, поднялся и пошел, а Пирз иронично поглядел ему вслед.
– Что ж, Люси, нам предстоит много работы. – Он помог ей встать. – Пошли выпьем кофе. Я должен серьезно подумать.
– Деннисон так спокойно сказал про два или три года. Но для меня это целая жизнь.
Пирз усмехнулся:
– Ты же знаешь, он не всегда прав. Не думаю, что тебе потребуется столько времени. Надо еще много заниматься, но ты и так уже достаточно хороша.
– Правда? – Лицо девушки озарилось улыбкой.
– Конечно. Решимость – уже половина дела, а тебе ее не занимать. Иначе никогда не доберешься до вершины.
Люси с упорством продолжала занятия, проводя каждый свободный час на репетициях. А вскоре узнала, что Деннисон решил доверить ей партию Синей Птицы в новой постановке «Спящей красавицы».
В день премьеры все, как обычно, были взволнованными и уставшими, и казалось, все идет не так. Пуанты спадали, пуговицы отрывались, трико морщились, головные уборы не держались. Но как только поднялся занавес, все наладилось, заиграл оркестр, и под звуки музыки танцоры отдались любимой стихии.
По мере приближения своего выхода Люси, нервничая, стояла за кулисами с партнером, столь же напуганным молодым человеком, для которого это был первый сольный выход.
Наконец их очередь настала, и они появились на сцене.
В третьем ряду партера Джулиан Саммерфорд изучал программку и с удивлением узнал в трепетной фигурке в голубом ту самую застенчивую, незаметную девушку, с которой он познакомился у Мими Делфонт. В обычной жизни она была совершенно простой, но в свете рамп, в паре с партнером она, казалось, воплощала сам дух танца, а ее утонченная красота и грациозность приковывали внимание. После исполнения па-де-де Джулиан принялся энергично аплодировать и решил после представления поздравить балерину и пригласить на ужин.
Люси вспыхнула от удовольствия, прочитав записку случайного знакомого, и была удивлена, что он ее еще помнит. Как всегда после премьеры, все были возбуждены, и ей хотелось веселья и поздравлений. Впервые в жизни у нее не было желания болтать с другими девушками, а потом возвращаться в свою комнату к подогретому постному ужину и чашке какао.
Джулиан Саммерфорд с любопытством уставился на нее, когда она выбежала из театра, и был слегка разочарован, обнаружив, что она выглядит точно так же, как тогда на вечеринке, – намного более бледной, чем та яркая фигурка на сцене.
– Простите, вам пришлось меня ждать, – вежливо сказала она.
Он улыбнулся:
– Вы переоделись очень быстро. Спасибо, что приняли мое приглашение. Чего бы вам хотелось?
– Поесть, – быстро ответила Люси. Джулиан распахнул дверцу машины.
– Вы первая девушка в моей жизни, которая не стесняется признаться, что хочет есть!
– Значит, у вас не было знакомых балерин, мы всегда голодны.
– Тогда поедем в «Руле».
Через несколько минут они остановились перед маленьким рестораном. Люси очень понравилось это местечко с развешанными по стенам фотографиями старых артистов и афишами, здесь она чувствовала себя как дома и непринужденно болтала с Джулианом. Он был совершенно не похож на решительных молодых людей ее круга, его мягкие манеры и спокойное честолюбие были так далеки от их страстного желания преуспеть любой ценой.
Люси как следует подкрепилась, и Джулиан с удовольствием наблюдал за ней, при этом он не переставал удивляться, что такая хрупкая девушка может съесть так много. Теплая атмосфера ресторана передалась обоим, и вечер прошел так быстро, что они и не заметили, как остались в зале одни. Он извинился:
– Я должен был догадаться, что после премьеры вы захотите вернуться домой пораньше.
– Мне, конечно, хочется спать, – призналась Люси, – но было так хорошо, что я посидела бы еще. Жаль только, что завтра надо быть в театре очень рано.
– Опять репетиции?
– Да, с Пирзом Беллами. Он ставит новый балет, и я разучиваю главную партию.
– Но вся эта бессмысленная работа совершенно изнурит вас.
– Танцовщики балета должны быть, как скаковые лошади и борзые, худыми и жилистыми! – Она вытянула изящную ногу. – Смотрите, какие крепкие мышцы.
Изумившись ее наивной гордости, Джулиан наклонился и прикоснулся к ее лодыжке.
– Возможно, вы жилисты, как борзая, но вы отнюдь не аист!
Смеясь, они вышли из ресторана, сели в машину и через несколько минут уже ехали через темный и призрачный Ковент-Гарден. Девушка поежилась, и ее спутник включил обогрев.
– Так лучше?
– Гораздо, спасибо. Какая красивая машина! Как она называется?
– «Бентли».
Люси была поражена.
– Чем вы занимаетесь?
– Работаю в министерстве иностранных дел.
– Вы дипломат! Как ваше имя? Вы подписались Дж. Саммерфорд.
– Догадайтесь с трех раз.
– Джон, Джозеф или Джеймс, – быстро сказала Люси.
– Не угадали. Джулиан.
– Какое хорошее имя! Вы похожи на Джулиана.
– И как, по-вашему, должен выглядеть Джулиан?
– Высокий, темноволосый, красивый и на «бентли».
Он рассмеялся:
– Рад, что я подхожу под описание. А Люсинда – это настоящее имя?
– Да, у меня нет сценического псевдонима. Друзья называют меня Люси.
– Почему вы решили стать балериной?
– Моя мать была балериной до замужества. Отец был сельским врачом, но я пошла по ее стопам и поступила в школу Деннисона, когда мне было десять.
– Начинать надо в каком-то определенном возрасте?
– Конечно, пока суставы еще податливые.
– Похоже на пытку! – Джулиан поморщился. – Не могу представить, чтобы кто-то добровольно согласился на это. Наверное, у вас не остается времени для других интересов?
– Балет – мое единственное увлечение. Не могу представить без него жизнь. Но вы правы. Если хочешь стать балериной, необходимо отказаться практически от всего. И даже если достигнешь высот, надо продолжать упорно работать, больше всего на свете любить танцевать. Иначе ничего не выйдет.
– Лично я бы выбрал что-нибудь попроще.
– Танцы – единственное, что мне по душе.
Джулиан свернул за угол и притормозил.